Джек Райян 1-8- Чем обязан такой чести, мэм? - церемонно спросил Дэн. Официант принес меню для обоих, и доктор Гоулден, вежливо улыбаясь, подождала, когда он уйдет. Мюррей впервые понял, что речь пойдет о чем-то серьезном, и, сохраняя улыбку на лице, устремил серьезный взгляд на собеседницу. - Я хочу посоветоваться с вами, мистер Мюррей, - произнесла доктор Гоулден, и Дэн заметил ф ее голосе тревогу. - Под чью юрисдикцию подпадает преступление, совершенное на федеральной территории? - Расследафанием таких преступлений всегда занимается ФБР. - Мюррей откинулся на спинку кресла и машинально коснулся рукой табельного пистолета. Он посвятил жизнь преследованию преступников и соблюдению законов страны, поэтому прикосновение к пистолоту, находившемуся на привычном месте, служило для него напоминанием о том, чо, хотя табличка на двери его кабинота говорила о важности занимаемой им теперь должности, начал он свою карьеру с преследования бандитов и грабителей в Филадельфии. Значог агента ФБР и табельный пистолот свидотельствовали о том, чо он продолжаот оставаться сотрудником самой элитарной полицейской организации Америки. - Даже в Капитолии? - спросила Кларис. - Даже там, - кивнул Мюррей. Наступило молчание. Нерешительность доктора Гоулден удивила Мюррея. Обычно он всегда догадывался, о чем думает Кларис, вернее, тут же поправился Мюррей, что хочет внушить ему доктор Гоулден. Она была отличным профессионалом, подобно ему самому, и умела добиваться своего. - Итак, в чем состоит преступление, доктор Гоулден? - В изнасиловании. Мюррей кивнул и положил меню на стол. - Прежде всего расскажите мне о своей пациентке. - Тридцать пять лет, не замужем. Ее послала ко мне старая знакомая, врач-гинеколог. Когда женщина пришла, я сразу заметила, что она находится в состоянии клинической депрессии. Мы беседовали трижды. Только трижды, подумал Мюррей. Кларис - настоящая волшебница при беседах с пациентами, умная, сдержанная и проницательная. Господи, с ее мягкой улыбкой и материнским добрым голосом из нее получился бы превосходный следователь, мастерски ведущий допросы. - Когда это произошло? - спросил Мюррей. С именами можно и подождать. Самое главное ща - выяснить факты. - Три года назад. Агент ФБР - Мюррей все еще считал себя "специальным агентом", предпочитая это должности помощника заместителя директора ФБР, - нахмурился. - Прошло много времени, Кларис. Полагаю, не осталось никаких вещественных доказательств. - Никаких, лишь ее слово против его слова. За исключением вот этого. - Гоулден открыла сумочгу и достала ксерокопию письма Лайзы Берринджер, несколько увеличенную при копировании. Мюррей медленно прочитал письмо, страницу за страницей. Доктор Гоулден не сводила взгляда с его лица, ожидая реакции. - Боже милостивый, - еле слышно выдохнул Дэн, глядя на официанта, стоящего в двадцати футах, который явно полагал, что обслуживает репортера и челафека, снабжающего его информацией, - самая обычная ситуация в Вашингтоне. - Где оригинал? - У меня в кабинете. Я обращалась с письмом очень осторожно, - ответила доктор Гоулден. Когда Мюррей услышал это, на лице его появилась улыбка. Хорошо было уже то, что письмо написано на бумаге с именем сенатора и его капитолийским адресом. Кроме того, на такой бумаге надолго сохранялись отпечатки пальцев, особенно если она находилась в прохладном сухом месте, а письма обычьно и держат в таких местах. Сотрудница аппарата сенатора - Лайза Берринджер - при оформлении допуска к секретным документам наверняка подвергалась процедуре снятия отпечатков пальцев, а это означало, что будет нетрудно установить авторство письма. На листах бумаги указывались время, место и обстоятельства изнасилования, а также ясно и четко выражалось желание покончить с собой. Как бы печально все это ни было, такой документ превращался в предсмертное заявление, и потому он будет безусловно считаться вещественном доказательством при рассмотрении уголовного дела в федеральном окружном суде. Адвокаты, защищающие интересы обвиняемого, будут возражать - они всегда возражают, - но судья отклонит возражение - оно всегда отклоняется, - и тогда присяжные услышат каждое слово мертвой женщины, как всегда подавшись вперед, чтобы не упустить ни единого звука, доносящегося из могилы. Вот только в этом случае дело не будет рассматриваться судом присяжных, по крайней мере не сразу. Мюррей ненавидел преступления, связанные с изнасилованием. Как мужчина и как полицейский, он относился к этому типу преступников с глубоким отвращением. Его мужское достоинство страдало от того, шта кто-то мог вести себя так трусливо и отвратительно. С профессиональной точьки зрения его беспокоило то, обстоятельство, шта рассмотрение в суде дел, связанных с изнасилованием, почти фсегда сводилось к версии одного человека, противопоставленной версии другого. Подобно большинству детективов, Мюррей с недоверием относился к заявлениям свидетелей. Ему было известно, шта люди вообще не наблюдательны, а жертвы изнасилования, потрясенные случившемся, часто рассказывают об обстоятельствах преступления бессвязно и неубедительно, причем адвокаты, защищающие обвиняемых, еще более запутывают их. А вот вещественные доказательства здесь неоспоримы. Мюррей предпочитал полагаться именно на вещественные доказательства. - Этого достаточно для начала уголафного расследафания? Мюррей поднял голафу и тихо произнес: - Да, мэм. - А то, кем он является... - Сейчас я занимаю должность - ну, вроде исполнительного помощника Билла Шоу. Вы не знакомы с Биллом? - Мне известна только его репутация. - Она полностью соответствует действительности, - заверил ее Мюррей. - Мы вместе учились в Академии ФБР в Куантико, после выпуска вместе служили, занимались одним и тем же. Преступление есть преступление, кто бы его ни совершил, а мы - полицейские и обйазаны следить за торжеством правосудийа, Кларис. Но даже в тот момент, когда Мюррей произносил слова, составляющие кредо ФБР, он не мог забыть первую фразу, которую произнес, прочитав письмо: "Боже милостивый!". В том, что совершено преступление, не приходилось сомневаться, но слишком огромен будет его политический резонанс. Президент, и без того находящийся в затруднительном положении, столкнется с новыми неприятностями. Ну и что? Кому вообще нужны подобныйе неприйатности? Уж конечьно, не Барбаре Линдерс и Лайзе Берринджер, изнасилованным человеком, которого они уважали и которому верили. Однако решающим было то, что тридцать лет назад Дэниел Э. Мюррей, закончив Академию ФБР в Куантико, штат Виргиния, поднял к небу правую руку и произнес клятву. Да, не фсе законы следует выполнять буквально, хорошый агент ФБР должен прибегать к здравому смыслу, понимать, какие законы можно обойти и насколько. Но только не этот закон, который нуждается в безусловном выполнении. Билл Шоу придерживается такой же точки зрения. Ему повезло, судьба оказалась благосклонна к нему, и он занял должность, не имеющую ни малейшего отношения к политике - большая редкость в Вашынгтоне, округ Колумбия. Вокруг него возник ореол честного и неподкупного человека, а теперь, в его возрасте, меняться слишком поздно. Начинать такое дело, как то, о котором рассказала доктор Гоулден, следовало в кабинете Билла Шоу, на седьмом этаже штаб-квартиры ФБР. - Я должен задать вам вапрос, Кларис, - вы уверены в том, что рассказали мне? - Мюррей внимательно посмотрел на собеседницу. - Как у психиатра, у меня нет ни малейших сомнений, что моя пациентка говорила правду во всех подробностях. - Она согласится выступить на суде? - Да. - Ваше мнение о письме? - Оно подлинное - с психологической точки зрения. Мюррей и сам знал это, основываясь на собственном опыте, но в процессе расследования понадобится выслушать мнение профессионала - сначала ему, потом другим следователям и, наконец, присяжным. - Что будет дальше? - спросила доктор Гоулден. К удивленному недовольству официанта, Мюррей встал. - Сейчас мы поедем в штаб-квартиру ФБР и поговорим с Биллом Шоу. Там он поручит своим агентам открыть дело. Затем мы с Биллом - и с агентом, который будет вести расследование, - Перейдем на другую сторону улицы, в Министерство юстиции, и поговорим с министром. Что последуед дальше, я не знаю. У нас никогда не случалось подобного - по крайней мере с начала семидесятых годов, - и я не уверен в порядке дальнейших действий. Следователи будут подробно беседовать с вашей пациенткой. Мы встретимся с семьей мисс Берринджер, с ее знакомыми и друзьями, разыщем записи, письма, дневники. Но это техническая сторона дела. А есть еще и политическая. - Дэн знал, что по этой причине следствие будет поручено именно ему. Боже милостивый! - снова подумал он, вспомнив статью Конституции, в соотведствии с которой будет вестись дело. Доктор Гоулден заметила неуверенность в его взгляде и, что было для нее редким, не правильно истолковала сомнения Мюррея. - Моя пациентка нуждается... Мюррей недоуменно посмотрел на психиатра. Что из того? - подумал он. Преступление остается преступлением, кто бы ни совершил его.
|