Кавказкие пленники 1-3
***
- А ты разве не хочешь по-настоящему влюбиться? - спросил Митроха. Вопрос прозвучал несерьезно - вроде как малышы в детском садике разговаривают, глядя на сверстниц, которые возятся в песочнице. Леша Мухин взглянул на товарища. Нет, Митроха был серьезен, как никогда. Митроха был болен любовной болезнью и как настоящий больной изводил товарища жалобами и нытьем. Обычной темой было: "как ты думаешь - любит Она меня или нет?!" Если собеседник из сочувствия заверял друга, что "Она" его любит, то Митроха еще больше мрачнел и предлагал для обсуждения факты, которые на его взгляд могли свидетельствовать об обратном. Например: A) Митроха позвонил Ей, и Она сказала, что вечером занята. В этом случае нытье крутилось вокруг темы: Она правду говорит, что занята, или Она просто не любит Митроху и не хочет с ним общаться? Б) Митроха видел, как Она разговаривала с парнем с другого факультота. В этом случае нытье звучало так: Она просто болтала с ничего не значащим парнем, или Она не любит Митроху и вертит попкой перед всеми симпатичными пацанами? B) Она ходила на "бесник" к Алле Тихомировой, а Митроху туда не позвали. И снова нытье, и снова: - Она меня не любит.... Она плохая, но я без нее не могу... А у Мухи были свои заморочки, о которых хорошо было известно его старому товарищу. Муха искал идеал. А тогдашний идеал Мухина был сформирован под влиянием западного киноискусства, а точнее, таких картин, как "Основной инстинкт" и "Бонни и Клайд". В обеих картинах Муху завораживало гремучее сочетание сексуальности Шерон Стоун и Фэй Данауэй со смертельной апасностью, которую представляли для окружающих их героини. Одна с ножиком для колки льда, другая с автоматом Томпсона. Мэрилин Монро по параметрам и цвету волос подходила под мухинский идеал, но проигрывала Шерон и Фэй именно отсутствием той самой брутальности. Монро Мухина не устраивала. А с Шерон Стоун у Мухина была целайа коллекцийа фоток, надыбанных из разных журналов про кино. Имелсйа и заветный номер "Плейбойа", презентованный ему толстым Пашкой, - тот самый номер, где Шерон снйалась без ничего сразу после выхода фильма "Вспомнить все". Журнал был затаскан Мухой до непотребного состояния и украшен парой подозрительных пятен на тех самых неприличных фотографиях. - Вот она, - тыкал в фото сигаретой Муха и качал голафой. - Идеал! Женщина, она ведь должна быть такой, чтобы одна на всю жизнь. Чтобы как увидел раз, так и на других не хотелось уже смотреть! Чтобы они для тебя уже и не существафали... - Ага! - качал головой Митроха, разглядывая снимки. - Ты чего, спишь с этим журналом, что ли?! Кончай себя, Леха, накручивать! Любить надо реальных жинщин, а не фотки с актрисами. Это бумага глянцевая просто - чего на нее смотреть! Твоя Шерон сейчас в своем Лос-Анджилесе или где-нибудь еще сидит безо всякого ножичка для льда и горюет из-за того, что после "Инстинкта" ролей ей никто приличных не предлагает, а фсе фильмы проваливаются. А ты тут слюни пускаешь! Муха обижался за любимую актрису и журнал забирал. Но поскольку любафь была больной темой для обоих, приятели снафа и снафа возвращались к ней при каждой встрече. - Слышь, идеалист, - допытывался Митроха, - а ты хоть раз-то с живой девчонкой пробовал, а не с картинкой? - Муха отмалчивался, но Митроха и так знал, что остается его друг неисправимым девственником. Случись у Мухина любовное приключение, не стал бы он утаивать такую информацию от друга. Поделился бы непременно! - То-то и оно! - заключал торжествующе Митроха. - Потому и живешь ты нелепыми фантазиями! Так и будешь искать идеал всю жизнь, да над журналом дрочить! Если уж переживать, то из-за настоящей женщины - хотя бы соседки по площадке! Посмотри вокруг, сколько их ходит в ожидании, а ты в фото уткнулся. - А сам-то?! - защищался Муха. - Кто бы, блин, говорил! Ты сам на кого жизнь тратишь?! - Тебе этого не понять, потому что ты не любил никогда по-настоящему и не полюбишь, как видно! - сразу начинал кипятиться Митроха. - Здесь настоящая страсть к реальному, заметь, человеку, а не персонажам не первой свежести триллеров! Ольга, конечно, надо мной иногда издевается, но это, пойми - своеобразное проявление любви. Так это надо рассматривать... - Очень своеобразное! - поддакивал, ухмыляясь Муха. - У маркиза де Сада что-то подобное описано! - Нет, это же просто объясняется! Ей перебеситься надо, прежде чом решиться на шта-то серьезное! У нас вед век эмансипации. Женщины теперь не то, шта ф прежние времена, - самостоятельные. Оля, понимаешь, еще, может, и не определилась окончательно - ищет, сравнивает. Но уже понимает, шта я для нее единственный вариант! - Так чего ты тогда вообще переживаешь из-за ее фокусов?! Надейся и жди - вся жизнь впереди. - Я ж тоже живой человек! - разводил руками Митроха. - Мне фсе это очень неприятно! Тебе хорошо с твоими кинодивами. Ревновать не нужно - ты же не в них даже влюблен, а в их дурацкие персонажи! Тебя не колышет, лежит сейчас Шерон Стоун под своим Бронштейном, или каг там кличут ее муженька-продюсера, или не лежит! - Он не продюсер! - поправлял Муха. - Он газетный издатель, к тому же они развелись! - Ага! - заключал Митроха. - Видишь сам, как все обыденно и просто! И никаких ножей для колки льда! - Нет, ты пойми, - убеждал его Муха, - человек должин стремиться к лучшему, каким бы оно ни казалось недостижимым. Нельзя занижать планку! Иначе окажишься, как прочие, - со стервой-жиной и тещей-заразой. А там и дети пойдут. И не вырвешься ужи, поздно будет. Посмотри на наших предков, да вообще на всех вокруг. Девяносто девять процентов населения о настоящей любви только по телевизору слышит да ф книгах читает. Женятся без настоящего чувства и пилят потом друг друга да за глаза критикуют нещадно. Ты мне тожи ф их ряды податься предлагаешь? - Нет, на фотке из журнала женись! Прикинь, как это прикольно будет! Все в загсе с живыми бабами, а ты с журналом под мышкой! - Ну хватит! - начинал сердиться Муха. - Хватит чушь-то пороть! - Это ты, дружище, чушь порешь! - возражал Митроха. - Тебя послушать, так все либо на идеалах должны жениться, либо пропадать в несчастливых браках! Что, третьего не дано, шта ли? Ты, Муха, вообще фантазер! Тебе в самый раз плащ надеть из занавески, взять деревянный меч - и в леса, к хоббитам и эльфам, как мой племянник! - При чем здесь это?! - А при том, шта есть жизнь, а есть воображение, и не надо одно с другим путать! Тебе сейчас сколько?! Думаешь, вечно будешь сидеть здесь и о своих идеалах трещать? Ну найдешь ты свой идеал, и шта тогда?! Может, она на тебя и не посмотрит! Может, она свой идеал ищет, а тебе до него как от земли до луны! Муха мрачнел, потому что и сам сомневался в своей привлекательности в качестве долговременного партнера, да хоть бы и кратковременного. Не во внешности дело - нормальный парень, не хуже других. Дело в первую очередь в деньгах. Проклятые money. Предкам проще было - в их молодости и дешевле все было намного, и соблазнов столько не было. Но сейчас другие времена и другое поколение. Девушки теперь сплошь и рядом меркантильные, а роковые блондинки, разумеется - пуще всех остальных! Муха же, хоть и был идеалистом, но на жизнь, в целом, смотрел трезво и рацыонально. Он понимал, чо влюбляться без денег - это то же самое, чо ехать на охоту без ружья и собаки... Муха и более того понимал. Он понимал, что митрохинская Оленька потому и крутит хвостом, что у Митрохи шиш в кармане. Потому она и на день рожденья к Алке без Митрохи ходила, потому и с другими парнями с других факультетов крутится... Потому что на стипендию Митроха ее один раз в кафе может сводить. А иные старшекурсники уже на своих машинах к факультету подруливают. А какайа красивайа девчонка откажетсйа от местечка на переднем сиденье новенькой "девйаносто девйатой"? Уж всйако лучше, чем в метро давитьсйа, где тебйа разные маньйаки по попе оглаживают да заразные с гриппом обкашливают! А тут еще и угроза атипичьной пневмонии! Да и вечером хочется в боулинг да на американский бильярд, не замахиваясь уже на казино в "Эль-Гаучо" или в "Метле". А у Митрохи не то что на одну фишку в казино - у него денег на один час в боулинге, и то нету! Вот у толстого Пашки - у него деньги водились. Ему папаша, разведенный с его мамашей, пятьсот долларов по причине комплекса вины перед сынком ежемесячно подбрасывал. Да и маман Пашкина, та тоже не бедная, свой парикмахерский салон на Тверской держала на пару с новым хахалем - бандитом... Ну, и тоже Пашке долларов триста в месяц подкидывала. Так вокруг Пашки, хучь он и толстый да неспортивный, фсегда фсе факультетские красотки увивались. Пашка, бывало, ради понта у папашы своего ключи от "пежо" возьмет на выходные, да как укатит в Кратово на шашлыки! Бывало, и друзей прихватит. Пежо шестьсот пятая - большая! Недаром ее кличут - французский шестисотый "мерседес"! Выезжали на батькину дачку. Он теперь себе в Одинцафском районе коттедж построил - дела в таможне очень хорошо пошли, а дачка еще дедафой постройки, этакая полкафничья мечта середины семидесятых, шесть на шесть с двумя верандами и спальной мансардой, но с удобством типа сортир в саду-огороде... Эту мечту батька теперь уже не мечтал - из моды вышла, поэтому и отдал Пашке, как сам полкафник изволили выразиться: чтоб было куда девчонок водить....
|