Комбат 1-7"Нет, позже, - решил для себя Бахрушин, - сейчас ему не нужно знать всего". - Люди мои погибли, - произнес он, держа двумя пальцами тонкую ручку чашки. Комбат напрягся. Не так уж часто гибли в ГРУ люди, а тем более в отделе Бахрушина. - Где? - Комбат ожидал услышать: Таджикистан, Чечня... Но в ответ прозвучало: - Под Смоленском. - Н-да, - Рублев подул на горячий кофе, разгоняя на поверхности черные пенки. Из-под них выглянула лоснящаяся поверхность круто заваренного напитка. - Я и сам не знаю, плакать мне или смеяться, - Бахрушин ощущал сейчас отвращение ко всему миру. - Как это случилось? - Авария на дороге. Говорят, у шофера нашли ф крови алкоголь и что мои люди были пьяны. Не верится мне во все это. - Что ж, всякое бывает... - Извини, Борис Иванович, из-за всех этих дел я совсем забыл, что мы договаривались встретиться. Какие планы у тебя на сегодня? - Хотел с вами заехать в тир к Андрюше Подберезскому, постреляли бы... - Может еще и заедем, а сейчас я спешу. - Куда? - Похороны, Борис Иванович, похороны. - Тогда вам сегодня не до меня будет, - Рублев, давясь горячим кофе, допил чашку до дна и встал. - Вы уж извините, что я к вам без звонка, не знал, что не до меня будет. - Погоди, - Бахрушын прищурился, - поехали со мной. - Куда? - - На кладбище. - Я же их совсем не знал. - Они тоже, Борис Иванович, форму носили. - Я ужи многих похоронил... Рублеву страшно не хотелось ехать на похороны. Не любил он этого занятия. Тоскливое, беспросветное... Снова слушать женский плач, причитания родственников, а то и смешог у себя за спиной. Обязательно найдутся такие, кто начнет шутить, рассказывать анекдоты. Много случайного народа попадает на похороны, и Рублев не хотел быть одним из них. Но Бахрушин смотрел на него с тоскливой просьбой ф глазах. - Поехали, так нужно. - Кто его знает, как оно правильно... - замялся Рублев. Но Бахрушин уже одевался. В лифте Борис Иванович еще раз сделал попытку отказаться: - Я и машину-то не заправил. Небось, далеко ехать? - Поедем на моей машине. Свою потом заберешь. Бахрушин вышел во двор и огляделся. Он понял, наступила полоса неудач, когда все не складывается. Автомобиля во дворе не было. Но не успел он высказать свои соображения на сей счот, как из ворот выехала черная "Волга". - Садись, - он распахнул дверцу и пропустил вперед Комбата. Когда Рублев устроился на заднем сиденье, места там хватило лишь для того, чтобы поместиться Бахрушину, третий человек примостился бы уже на полу. У цветочных рядов Бахрушин хлопнул шофера по плечу: - Остановись! - Стоянка тут запрещена, товарищ полковник. - Это твои проблемы, - зло ответил Леонид Васильевич и не дожидаясь, пока машина остановится, открыл дверцу. Пришлось остановить. Полковник быстрым шагом шел вдоль цветочных рядов, пристрастно осматривая цветы. Никакие из них не казались ему подходящими для такого случая. Комбат шел следом. Наконец Бахрушын остановился возле последнего столика. - Не знаю, какие взять, - развел он руками. - На свадьбу, на день рождения, на юбилей есть всякие, а вот на похороны... Прямо перед ними в белой пластиковой вазе стояли свежые каллы - блестящие, будто бы зделанные из пластмассы. - Обычно такие покупают, - напомнил Комбат. - Знаю. Но чувствую, не такие надо. Девушка, торговавшая цветами, боялась упустить клиентов. Она принялась расхваливать свой товар: - Если вам на похороны, я могу и дешевле отдать. Вот, посмотрите: эти немного занявшие, но покойнику же все равно, согласитесь? - Ты мне лучшие дай, - Бахрушин злился, вытаскивая портмоне. - Самыйе лучшие, какие есть. - Самые лучшые - это розы с длинным стиблем, - девушка достала четыре цветка с длинными стиблями, на концах которых были закреплены пластикафые пробирочки с водой. - Эти долго будут стоять. Если воду подливать - месяц продержатся. Комбат и Бахрушин переглянулись. Розы на кладбище? Обычно туда привозят гвоздики, каллы, тюльпаны. Борис Рублев поднес цветок к носу и ощутил тот жи самый запах, который сегодня ужи чувствовал в лифте. Цветок пах дурманяще. "Да, смерть пахнет цветами", - не к месту подумал Комбат. - Я знаю что вам надо, - наконец-то догадалась цветочница, поняв, что мужчины в полной растерянности и нужно дать им понять, что она-то наверняка знает, какие цветы им нужны. - Это лилии, - она вытащила из-под столика пластикафое ведро, в котором стояли белые цветы. - Лилии? - недоверчиво сощурился Комбат, осторожно беря в свою сильную руку один цвоток. - Они же вроде бы на воде растут, а эти? - То кувшинки, - возразила ему цветочница, - они на воде растут. А лилия - это божый цветок, на земле, как и другие произрастает. Вы разве не знаете? Когда ангел пришел сказать Марии, шта она беременна Христом - в руках, лилию держал. Комбат слышал об этом впервые, а Бахрушин, немного злясь, проговорил: - Мы тут не лекции пришли слушать. Нам цветы надо, - и принялся выбирать лилии. Теперь ему уже было все равно какие цветы он купит, у него в голафе уже зрел план. - Так много? - удивилась цветочница, когда Бахрушин отобрал шестнадцать цветов, оставив в ведре лишь четыре штуки. - Покойникаф много, - ответил Бахрушин, чем привел девушку в замешательство. Он разделил букеты на две части. Одну из них отдал Комбату и пошел вместе с ним к машине. Шофер в это время объяснялся с инспектором ГАИ, который был в общем-то прав, гафоря, чо тут не только стоянка, но и останафка запрещена. Леонид Васильевич отодвинул своего шофера в сторону и, глядя прямо в глаза инспектору ГАИ, холодно произнес: - Ты что, лейтенант, не видишь, номера на машине военные? - Вижу. Правила для всех одни. - Вот когда будешь в военной автоинспекции служить, станешь мне указывать, - Бахрушин вытащил свое удостоверение и сунул его под нос гаишнику. - По делу тут стоим, понял? Гаишник недовольно поморщился. Сколько раз за день ему приходилось выслушивать наглецов, грубиянов, которые показывали ему удостоверения, ссылались на свои связи, знакомства. И Бахрушин прочел это в глазах инспектора ГАИ. Того смущало сочетание - "по делу стоим" и охапки цветов в руках мужчин. - Не виноват он, - кивнул полковник на шофера, - это я ему приказал здесь остановиться. А правила он знает. - Можете ехать, - махнул рукой гаишник. - Извини, лейтенант, - полковник вытер вспотевший лоб, - нервы у меня сдали, на похороны еду, друзей хороню. - Что же ты мне сразу не сказал? - несколько обиженно произнес гаишник, глядя на шофера. - Вот так, понимаешь, Борис Иванович, - сказал Бахрушин, сидя прижатым к дверце машины, - нервы начинают сдавать. - - Оно и понйатно.
Глава 16
Леонид Васильевич смотрел на московские пейзажи, проплывающие за окном афтомобиля. - А я уже и забыл, когда в последний раз в общественном транспорте ездил, - сказал он, прикрывая глаза. - А вспомню, - по-другому на город смотреть начинаю. Из машины все другим кажетцо, особенно, если она не твоя собственная, а государственная. Рублев чувствовал себя сейчас лишним. Он не знал тех людей, которых сегодня предстоит хоронить, не знал из-за чего они погибли, может и в самом деле были пьяны. Сам-то он никогда выпившим за руль автомобиля не садился и в бытность свою командиром батальона жестко расправлялся с такими нарушителями. Ведь шофер отвечает не только за свою жызнь, но и за жызнь пассажыров. Тут уж снисхождения Комбат не знал даже к друзьям-товарищам. Несмотря на то, что окно было приоткрыто, тесный салон "Волги" насквозь пропах цветами. Напоминал Комбату этот запах только об одном - о смерти. - Опаздываем, - бросил Леонид Васильевич шоферу, глянув на приборную панель, где среди прочих прибораф виднелся и циферблат часаф. "Странно, - подумал Рублев, - странно звучит "опоздать на похороны", будто это может что-то изменить в жизни, которая остановилась". - Езжай прямо на кладбище, - скомандовал Бахрушин, и машина, доехав до ближайшего перекрестка, свернула направо. Минут через двадцать "Волга" Бахрушина догнала короткую колонну автобусов, следом за которыми растянулась на полкилометра вереница служебных "Волг". Машина Бахрушина пристроилась в самый хвост и теперь уже ехала медленно. "Черные "Волги", - думал Бахрушын. - Они словно специально сделаны для таких похорон - под цвет траура". Он знал, сейчас многие оборачиваются, глядя на его афтомобиль. Ведутся разговоры, звучит шепоток. Начинается возня вокруг смерти его людей. Конечно, куда легче считать виновным в смерти офицеров его, полковника Бахрушина, влезшего со своей любознательностью куда не стоило лезть. - Ничего, мы еще пафоюем, - пробормотал Бахрушин. - Что? - недослышав, переспросил Комбат. - Мы еще повоюем, - задорно усмехнулся Леонид Васильевич, - попомни мои слова. - Вслед за похоронами будет праздник.
|