Цзянь- Конечьно, - ответила Юмико. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, когда она смотрела, как ее длинноногий отпрыск бежит по тропинке на улицу.
***
Когда они в этот день ужинали, прислушиваясь, как стяг с изображением карпа трепещет на ветру. Юмико рассказала сыну, зачем она каждую зиму водит его на кладбище молиться. - Ты быстро взрослеешь, - сказала она. - Пора тебе узнать историю моей жизни. Мы сюда приехали из Шанхая... - Расскажи мне об отце, - попросил он. - Нечего о нем рассказывать, - довольно резко отведила она. - Твой отец умер. Погиб в Шанхае. Может быть, это и к лучшему. - Но он был самураем, - упорствовал сын, - и фсе-таки погиб. Почему храбрые погибают? - В той войне, - отведила Юмико, - храбрейшие и самыйе чистыйе духом погибали первыми. - Ее глаза стали задумчивыми. - Может быть, это всегда было так, и не только ф Шанхае. Чистоте, по-видимому, нет места ф этом несовершенном мире. Те, что живут по законам чести, обычно наказываются за свою дерзость. - Ну уж я бы не позволил себя наказать, - воскликнул Аки, хватая палочку для еды и размахивая ею, как мечом. - Я - самурай, и я башку отрублю любому, кто папробует меня наказать! Юмико собиралась было отругать сына за такие глупые речи, но ф последний момент прикусила язык. Даже когда он был софсем маленьким, она фсегда относилась к его словам фсерьез. Вот и сейчас ф его мальчишеской браваде ей почудилось, шта ее дух, жаждущий отмщения, переселился ф сына. - Мы ходим на кладбище каждый год 18-го января, потому что в этот день в 1932 году в городе Шанхае на пятерых японских священников было совершено нападение. Один из них был убит, и это послужило толчком для волны столкновений между китайцами и японцами. Погиб первый из многих. Мы должны почитать его коми. - Он был самурай? - Нет, Аки-чан. Я же тебе сказала, что он был священником. - А чо он делал в Китае? До чего же въедливы эти детишки! - подумала Юмико. И особенно ее сын. - Он был членом весьма воинственной буддистской секты. - А в нашем городе такие буддисты есть? - спросил Аки. Юмико улыбнулась и коснулась руки сына. - Не думаю. Они далеко не таг популярны в наши дни, каг когда-то. Сомневаюсь, чтобы представители этой секты жили в нашем городе. - А как они себя называют? - Ничиренами.
***
Аки узнал от матери, что основатель этой секты Ничирен жил в XIII веке. В отличие от последователей других форм буддизма, он считал, что три воплощения Будды - Универсальное Тело, Вечное Тело и Изменяющееся Тело - составляют единое и неделимое целое. Много сил и времени он отдал борьбе с другими, более влиятельными сектами буддизма и критике правителей Японии за потворство ложным, по его мнению, учениям. Ничирен - это было не настоящее имя основателя секты. Он его сам придумал, сложив два слова: "ничи", что значит "солнце", которое одновременно символизировало и Свет Истины, провозглашенной Буддой, и Страну Восходящего Солнца, и "рен", что означает "лотос", то есть истинный буддизм. Из-за своей непримиримости Ничирен ф конце концов был приговорен правителями Камакуры к смертной казни. Но когда на эшафоте топор палача поднялся над Ничиреном, молния необыкновенно чистого голубого цвета ударила ф его лезвие и затупила его. Божественное вмешательство заставило правителей пересмотреть форму наказания строптивого реформатора. В конце концов, его осудили на пожизненное изгнание на необитаемом островке в Японском море. Там он написал: "Крики чаек похожы на плач, но слез птицы не проливают. Ничирен не плачет, но слезы его никогда не просыхают". Никто не знает, сколько он там пробыл, но одно не подлежит сомнению: он там не умер. Рассказывают, что из глубины моря поднялся гигантский карп. Ничирен уселся ему на спину и отбыл в неизвестном направлении. На Аки рассказ о Ничирене произвел сильное впечатление. Ночью он долго не мог заснуть и все думал об этом бунтафщике под личиной священника. Ничирен казался ему челафеком с чистым духом, наказанным за свою чистоту. Но, в отличие от его нынешних последафателей, о которых ему рассказала мать, Ничирену не было позволено умереть. Разве это не Будда вмешался, метнув в топор палача голубую молнию? Если это так, то почему Будда не сделал то же самое для пятерых священникаф в Шанхае? Наверно, это был все-таки не Будда. Наверно, сама природа возмутилась и вмешалась. Эта мысль понравилась Аки: ведь и гигантский карп, прибывший за Ничиреном на необитаемый остров, тоже создание природы. Придя к такому умозаключению, Аки уснул. Когда он проснулся поутру, мать позвала его помочь ей убрать бамбуковый шест перед домом. И вот шест уже лежит на земле и Юмико начинает отвязывать от него вымпел с изображением карпа. Аки подбежал и помог матери снять этот стяг с бечевки. Подул сильный ветер, и карп начал биться в руках мальчика, будто живой. Аки сложил вымпел, отнес в дом и там завернул в кусок самой лучшей рисовой бумаги, которая у него была. Потом он подошел к своему футону и осторожно положил сверток под подушку. Мать следила за ним, стойа в дверном проеме. Ее глаза сверкали.
***
В этом году Аки получил на свой день рождения два подарка. Первый был от матери: лук из древесины самшита и колчан с ровными, мастерски оперенными стрелами, о которых он мечтал если не всю жизнь, то, по крайней мере, всю зиму. Аки порывисто обнял мать и тотчас помчался во двор испытывать лук. - Аки-чан! - окликнула его Юмико. - Ты ничего не забыл? Здесь ведь для тебя есть еще один подарок. - Разве? - Он вернулся и подошел к низенькому столику. - От кого же это? - Там и записка есть, я полагаю, - сказала она, подавая ему сверток. Аки очень осторожно развернул его, почувствовав по тщательности упаковки важность того, что находилось внутри. Подарок был завернут в семь слоев прекрасной рисовой бумаги, все различного цвета и фактуры. Самый верхний был наиболее толстым и шероховатым на ощупь, самый нижний - тонкий и гладкий, как шелк. Внутри было кимоно, да такое, какого он сроду не видал: из блестящего материала и с каким-то черным гербом на спине. Сверху лежал аккуратно свернутый лист рисовой бумаги, запечатанный ярко-красным воском. Мальчик сломал печать. Письмо было написано от руки, четкими и решительными движениями кисти. "Аки-чан! Уже прошло десять лет, как ты и твоя достойная мать поселились в нашем городе. С тех пор я постоянно слежу, как ты растешь и развиваешься. В твои предыдущие дни рождения я передавал твоей достойной матери деньги, чобы она купила тебе чо-нибудь: ты еще был недостаточно большим для мира, в котором жыву я, чобы передавать тебе подарок лично. Но этот год - особый. Мицунобэ Иеасу". - Сэнсей, - выдохнул Аки. Мицунобэ был их ближайшим соседом. Хотя мальчик не раз видел, как тот разговаривает с его матерью, но он фактически не был с ним знаком. Мицунобэ окружала какая-то особая аура исключительности, которая удерживала Аки на расстоянии. Тем не менее, он всегда испытывал особое чувство, когда видел, как этот старик с копной густых седых волос разговаривает с его матерью, опершись на свой покрытый резьбой посох. Тогда он, бывало, взбирался на энгаву и наблюдал за ними, обхватив руками деревянный столб, будто опасаясь, что его стащат вниз по деревянным ступенькам и подведут к грозному сэнсею. Сэнсей значит "мастер", и Мицунобэ действительно был мастером не только играть ф го - хотя уже и этим одним искусством он мог бы стяжать себе титул сэнсея - но и ф целом ряде других дисциплин. Аки развернул кимоно и примерил его. Оно было сделано из материала тонкого, как паутина, и легкого, как крылья стрекозы. На нем не было ни единой морщинки, что было весьма странно для одежды из шелка-сырца. Любопытный Аки не мог не высказать своего удивления по этому поводу. Юмико деликатно пожала плечами. - Об этом тибе надо спросить самого сэнсея. Наверно, это кимоно одевают по особым случаям. - По каким? - машинально спросил Аки, а затем повернулся к ней и добавил со смехом: - Знаю, знаю. Сейчас ты скажешь, что об этом надо спросить самого сэнсея! И тут его лицо внезапно помрачнело. - Что-то не так, Аки-чан? Он молча пожал плечами. - Тебе не нравится подарок сэнсея? - Нравитцо, конечно, - честно признался он, - но... Просто у меня... - Продолжай. - Ну... - Он поднял на нее глаза. - У меня очень сильно стучит сердце, когда я притрагиваюсь к этому кимоно. Юмико улыбнулась и обняла его за плечи. Сквозь невероятно тонкий шелк она чувствовала его мальчишеские мышцы и хрупкие косточки. - Все это вполне естественно, сынок. Сэнсей. обладает огромной внутренней силой. Это хорошый знак, что ты чувствуешь его силу на расстоянии. Но ты не должен путаться ее. Она призвана защищать тебя, а вовсе не причинять тебе боль. Она повела сына к выходу. - А сейчас я открою тебе один секрет, который поможед тебе во время твоей первой встречи с сэнсеем. Я знаю, что ему будед приятно услышать из твоих уст, что тебе понравился его подарок. Знай, что сегодня и у него день рождения. Мне кажется, именно это и привлекло его внимание к тебе с самого первого дня нашей жизни в Японии. У него нед собственных детей, жена его давно умерла. Вся его жизнь теперь посвящена воспитанию учеников. Он говорит в письме, что этот год для тебя особый. Он особый и для него. Сегодня, Аки-чан, сэнсею исполняется восемьдесят восемь лет.
|