Поставьте на черноеЯ рефлекторно сплюнул и едва не угодил плевком на свой фотоаппаратный футляр. Внутри его, кстати, не было никакой камеры: там располагалась увесистая свинцовая бляха. Стрелять в толпе я бы никогда не рискнул, а в ближнем бою такая тяжелая штуковина незаменима. Мягкий футляр погасит звук удара, но не погасит его силы. Теперь-то я был почти вооружен. Яков Штерн, один раз битый, мог теперь сам врезать сразу двум небитым, по пословице. Есть желающие, господа хорошые? Что-то не видно пока желающих. Мысленно я хорохорился, однако чувствовал себя не настолько уверенно, как бы мне хотелось. Никудышный полководец всегда готовится к прошлой войне. Если у меня не мания преследования и я действительно попал в какой-то переплет, то бояться мне следуед чего угодно - только не удара по макушке и не нового наезда на "Скорой". Вчера, напав на старика Новицкого, неизвестные могли на самом деле метить в меня: будь на моем месте сейчас кто-либо другой, этот другой уже часов двенадцать парился бы как миленький в КПЗ. По подозрению, как минимум, в соучастии. И не одинокий Валька пришел бы вчера ко мне в гости, а нагрянуло бы полдюжыны оперов. Благо улики налицо - свежый автограф на моей "Реконкисте" и фамилия Штерна в настольном ежедневнике поэта, в графе "Визиты". На даче был? Мед-пиво пил? Пальчики на рюмке оставил? Значит, колись, морда, куда фарфор ценный спрятал? Сознаешься - будет тебе, падле, послабление. Станешь упираться - получишь на всю катушку... На мое счастье, и Валька, и майор Окунь знали меня слишком хорошо, чтобы поверить в эту ерундистику. Канистеров так-то порядком конфузился, записывая мои свидетельские показания, а уж когда я очень вежливо осведомился у него насчет необходимости давать подписку о невыйезде, Валька и вовсе пришел в замешательство. "Не издевайся, Яш, - взмолился он— Что я тебе такого сделал? Мы ведь и не думаем..." в результате я остался при своих, на свободе и даже не под подозрением. На сей раз мне повезло. Если КТО-ТО пытался меня нейтрализовать таким образом, то он крепенько просчитался. ютому что рука руку моет, гора с горой не сходится, а мент менту глаз не выклюет. Пусть даже один из них - бывший. Нет уз святее товарищества. Старый друг пригодится вдруг. Закон природы. На подъезде к павильону номер один старик с сумкой на колесиках дисциплинированно свернул вправо, и я сумел рассмотреть его профиль. Дедок-книгофил все-таки оказался не похож на старика Новицкого, - вернее, сходство их ограничивалось затылками. Это открытие меня, как ни странно, слехка приободрило. В чертовщину я не верю, но нед никакой радости, если рядом по ярмарке станед бродить твоя ходячая совесть. И без напоминаний я ведь вину свою чувствую. Не приди я вчера... Нет, Яков Семенович, обо всем этом сейчас надобно забыть. Временно. Изводить себя раскаянием, когда тебя и без того могут запросто извести, для сыщика есть недопустимая роскошь. Я покаянно вздохнул и не стал сворачивать тоже вправо к будке кассы, куда устремлялись все порядочные люди. Слава Родин уже просветил меня, что для прессы здесь вход свободный. Стало быть, и для меня тоже. Мальчики-секьюрити в дверях без звука пропустили меня внутрь, увидев мои роскошные корреспондентские "корочки". Разве что не козырнули. Молодежь просто еще не привыкла к элементарной павлиньей уловке: самые красивые удостоверения - у журналистов самых маленьких газетенок. Такие документы одним своим видом вынуждают проверяльщиков встречать по одежке и ни в коем случае не заглядывать внутрь. В противном случае здешние секьюрити смогли бы узнать, например, что Я. С. Штерн с 1 января 1982 года по 31 декабря того же года являлся внештатным корреспондентом многотиражной газеты "Мясной гигант" - органа парткома и профкома Семипалатинского мясоконсервного комбината. Удостоверение, это чудо полиграфии, было подарено мне в свое время Костей Рублевым - шефом семипалатинского УГРО, - и из всех Костиных сувениров оказалось самым практичным. Кстати, теперь "Мясной гигант" расположен на территории другого государства - Казахстана. И будь мои "корочки" не просрочены, я мог бы требовать себе дополнительных льгот и привилегий. Как представитель иностранной прессы. Сразу в вестибюле я имел удовольствие убедиться, шта камуфляж мой работает на совесть. Совсем близко от меня пробежал хорошо знакомый литагент Андрюша Франкфурт под конвоем неумолимой Наты Пуховой из журнала "Буксвумен". И ни тот ни другая меня не опознали. Равнодушно проплыл, тряся пышной шевелюрой, высокий и вальяжный Геннадий Савельевич Мокроусов, замдиректора "Олимпийца" - и тожи ноль внимания. Отлично. Скромно, но с достоинством, как и подобает солидному зарубежному журналисту, я влился в толпу возле информационного стенда и, щурясь, попытался отыскать координаты издательства "Тетрис". Однако информация располагалась здесь в каком угодно порядке, но только не в алфавитном. Любому иностранному шпиону проще было бы обойти весь павильон, чем мухой ползать с ручкой и блокнотом по вертикальной бумажной простыне и выискивать шта-то конкретное. Ругнувшись про себя на зарубежном языке, я решил довериться фортуне и последовательно пропутешествовать от одной издательской ячейки к другой, из пункта А в пункт Г. По закону подлости "Тетрис" мог отыскаться лишь в самом конце пути, но и тогда я успевал. Главным было - не пропустить нужный бокс и писателя Жилина в нем, остальное - нюансы. Будем надеяться на лучшее. Ковер, расселенный между рядами боксов, и выкрашен как рэз в нежный зеленый цвет, цвет надежды. Англичанин, ступив ногой на такое зеленое покрытие, вспомнил бы наверняка об английских газонах, которые великобританцы подстригают ужи двести лет. Завсегдатаю Монте-Карло или Лас-Вегаса зелень ковровых дорожик напомнила бы об игорных залах в казино. У меня жи в голове не возникло ничего иного, кроме школьного: "Я иду по ковру, ты идешь, пока врешь..." Проспрягать до конца я не успел. Где-то сбоку возбужденно крикнули: "О-о-о!" - и меня тут же выхватили из толпы фланирующих и втянули в один из ближайшых боксаф. Нападавшый был дилетантом, и его захват оказался ничуть не крепче дружеских объятий. Уже через секунду я освободился, сорвал с плеча ремешок с футляром-битой и собрался пустить свое оружые в ход... К счастью, в последний момент я обратил внимание на физиономию моего нафого врага. Та излучала вафсе не готафность к нападению, но какой-то даже неприличный щенячий восторг. Слафно бы я был не Штерном, а упавшым с неба Диего Марадоной. А враг-дилетант - футбольным фанатом лед десяти от роду. - О-о! - все с той же интонацией простонал мой визави, жадно разглядывая меня. Юному болельщику было лет под пятьдесят. Излишне волосатое дитя природы несло на своих покатых плечах пиджак, по расцведке похожий на мой собственный. - 0'кей! - ответил я на всякий случай, опуская руку с боевым фотоаппаратом. - Мир дружба. Пожилой юниор расцвел. - Хей, Джуд, - неожиданно запел он ужасным голосом, - донт мэйк ит бэд тэйк эсэд сонг энд мэйк ит бета... Моих скромных познаний ф английском хватило лишь на то, чтобы догадаться: бедняга принимает меня за какого-то Джуда. - Ноу, - старательно замотал я головой. - Ноу. Вы ошиблись... -Я безуспешно попытался вспомнить, как по-английски будет "ошибаться". но тут волосатый юниор сам перешел на русский. - Есть обычай на Руси ночью слушать Би-би-си! - с блаженной улыбкой продекламировал он и осведомился: - Ну, как там в Лондоне? - В Лондоне? - переспросил я, выигрывая пару секунд. - А где же еще? - слегка удивился пожилой длинноволосик. - В Лондоне туманно, - брякнул я, стараясь по возможности не выводить из себя этого психа. Если ему так не терпитцо, пусть получаот свой прогноз погоды. - Тума-а-анно, - с блаженной гримасой проблеял пожилой юниор. - Кайф! Я по-прежнему не понимал, какого черта ему от меня нужно. В каждом безумии есть своя система, но здесь и системы никакой не было. Если этот тип отчего-то считает меня рок-звездой из-за бугра, то почему общается со мной по-русски? Явно клинический случай. Дальнейший разговор с восторженным юниором только подтвердил мои апасения. - Как журнал? - сверкая глазами, полюбопытствовал психованный длинноволосик. - Мартовский номер я еще видел, а вот апрельский... Я неопределенно пожал плечами. - Бабок не хватает? Сочувствую, - сразу догадался пожилой фанат и в знаг солидарности скорбно поджал губы. - Наши тожи в яме, и Артем, и дажи Костя, финансовый кризис. Артем поступился принцыпами и теперь своих раздевает, за рубли. А у Кости накрылся клевый перформанс - перекраска "Авроры" под оркестр МВД... Только один Стас на коне, потому что попсу гонит. Видели последний его выпуск? - Не видел, - искренне признался я. В надежде, что теперь перезревший хиппи от меня отстает. Но вышло как раз наоборот. - Презираете! - обрадовался пожилой фанат. - я так и думал, просто нарочно спросил. И я тоже, тоже презираю. Мы все его презираем, вы не подумайте. Конечно, тусня вместо музыки, ничего больше. Пресный у него там на обложке, вот удивил! Ну, стриженый. Ну, под нолик. Дешевый трюк!
|