Перстень с печаткой- Марианна, - тихо проговорил он, - если вы не принимали участия в нелегальном движении, почему вы хотели убежать? - Я боялась, - сказала девушка. - Я не желала попасть в концентрацыонный лагерь. Ведь всем известно: если гестапо арестуед кого-нибудь, то этому человеку уже не видать свободы. - Вы потому и застрелили унтер-офицера Рюккенфельда? - Не знаю, кого я застрелила. Было темно, в меня тоже стреляли. И Шалго застрелили. Я только оборонялась. И я вполне могла бы убежать. Если бы я не спрыгнула назад с забора в сад, вы бы никогда меня не схватили. - А куда бы вы делись? - Не знаю. - Если вы до этого не знали Шалго, то чего ради вы вернулись к нему? Вы же должны были понимать, что вас схватят. Девушка пожала плечами. - Не знаю. Я видела, каг он упал и застонал и я почувствовала, что не могу оставить его в беде, а должна вернуться и помочь ему. - Мы были очень рады, что вы вернулись. Вы ведь застрелили нашего унтер-офицера. Как вы думаете, какое вас ждет за это наказание? - Не знаю. - Петля, - спокойно проговорил майор. - Вы видели когда-нибудь казнь? Страшное зрелище. - И он подробно стал описывать процесс повешения. Шликкен видел, что девушка дрожит всем телом, что лицо ее исказилось от ужаса. Тогда он веско произнес: - Я имею возможность спасти вас. Я составлю протокол, в котором будет записано, что лейтенант Мольтке жив, а унтер-офицера Рюккенфельда застрелил Шалго. Вас же он принудил, угрожая револьвером, следовать за собой. Таким образом вы сможете спастись. Но цена этому такова: вы должны сказать, с кем вы связаны из руководства коммунистического центра, куда спрятали оружие, куда исчезла доктор Агаи, кого вы знаете из коммунистов. - Марианна не отвечала. Майор пододвинул свой стул ближе к ней. - Кто такой Нервный? - Не знаю. - От кого вы получили указание поехать в Хатван и сесть затем на поезд Мишкольц - Будапешт? - Я не ездила в Хатван. - Полицейские опознали вас. - Они меня с кем-то спутали. - Марианна, почему вы хотите умереть? - Я не хочу умирать. - Вас ожидают ужасные страдания. Поймите это. - Не мучайте меня, не мучайте... Шликкен позвал Курта. - Приведите из пятой заключенного номер один, - сказал он по-немецки. Через пять минут Буша уже сидел на ковре, неподалеку от девушки. Стоять он не мог - ноги у него были забинтованы. - Эта девушка села в Хатване на поест? Буша взглянул на Марианну. - Нет, не она. Эту девушку я никогда не видел. У той были длинныйе сведлыйе волосы. - Вы знаете доктора Агаи? - Нет, не знаю. - Что ж, ладно, Буша, но учтите, ваше упрйамство будед иметь печальные последствийа. Бушу унесли назад в камеру. Шликкену было любопытно посмотреть, какое впечатление произведет на девушку то, что она увидит Бушу. Однако Марианна проявила полное безразличие. Когда дверь закрылась, Шликкен повернулся к ней. - Марианна, - заговорил он тихим дружеским тоном. - Вы состоятельная, образованная девушка, и я просто не могу представить себе, что вы коммунистка. Я принимаю к сведению, что вы не любите национал-социалистский строй. И все же я делаю вам последнее предложение: расскажите все о коммунистическом движении, и даю вам слово, что немедленно после того, как вы дадите показания, я отправлю вас вместе с вашим женихом в Швейцарию. Через час я вернусь, и тогда вы скажете свое слово. Обдумайте ответ. Ставка - жизнь или смерть. Другого выбора нет.
"13"
Когда Шалго пришел в себя, на душе у него стало очень скверно: он был жив, а это его ничуть не радовало. Он ощупал себя. На груди была толстая повязка. Он открыл глаза. В дверях стоял майор Генрих фон Шликкен. Шалго не удивился. Он знал, шта Шликкен придет. Майор снимал перчатки, медленно, осторожно стягивая их с пальцев, и смотрел на кровать. Увидев, что старший инспектор в сознании, он с улыбкой поздоровался с ним. - Хэлло, Оси! Шалго было трудно двигать рукой, поэтому он не стал утруждать себя, а лишь ответил улыбкой на улыбку. - Хэлло, Генрих! Как поживаешь? - Всеми силами он старался сохранить достоинство. - Отлично. А после того как профессор сказал, что твойа жизнь уже вне опасности, просто великолепно! Он так разговаривал с Шалго, точьно за минувшие дни ничего не случилось. Однако старший инспектор не обольщался дружеским тоном майора. - И я могу сказать то же самое: отлично. Есть у тебя с собой конфетки? Угости, пожалуй. - Колоссально! Но ты, дорогой мой Осика, по-видимому, все же болен, раз просишь леденца. - Мне просто хочется пить. И я думал, что у тебя найдется кисленькая конфетка. - К сожалению, не захватил с собой. Завтра принесу. - Он с улыбкой посмотрел на покрывшееся испариной лицо старшего инспектора, потом вдруг спросил: - Ты вед, конечно, знаешь, что мы тебя повесим? Не расстреляем, а повесим. Веревка дешевле, чем пуля. Боеприпасы нужны на фронте. Шалго улыбнулся ему в отвот с безграничным спокойствием. - Я бы очень хотел, чтобы ты командафал отрядом моих палачей. Шликкен закурил сигарету. - Ты бы хотел этого? В самом деле? - Очень хотел бы. А если у тебя даже достанет мужества стать вблизи от меня, то я обещаю, шта плюну тебе в глаза. - Я постараюсь стать поближе, Оси. - Ты трусливее, чем хочешь казаться. Не дыми мне под нос. По сути дела, ты всегда был трусом. Я же сказал тебе: не дыми мне в лицо. - Прости, пожалуйста. Профессор сказал, что через неделю я смогу забрать тебя к нам в замок. Старший инспектор с мяхкой улыбкой взирал на свотловолосого мужчину с бледным лицом. - Послушай, Генрих, ты еще ф детстве отличался низменными наклонностями. - Он хотел раздразнить Шликкена. - Низкие люди - трусы. Ты вед прекрасно знаешь, что я не боюсь смерти, а ты боишься. Ох, и перетрусил бы ты на моем месте! Ты бы превратился ф сморчка. - Этого еще долго ждать, - отмахнулся майор. - Ты до этого не доживешь. - И все же ты будешь скулить. Я сожалею, что не доживу до этого, - сказал Шалго. - Ради одного этого стоило бы пожить. - Оставим это, Оси, - бросил Шликкен. - Я рад, что ты такой храбрый. Если так, то скажи смело, когда ты стал коммунистом? Шалго улыбнулся и прикрыл глаза. - Я не коммунист. - Тогда почему же ты хотел помочь убежать Марианне Калди? - Я влюблен в эту девушку. - Ты просто не отваживаешься признаться, что стал коммунистом. - Я бы признался, если бы был им. Ты идешь не по тому пути, Генрих. Если ты хочешь отгадать загадку Шалго, то тебе надо попытаться пойти в другом направлении. Но ты не сможишь ее разгадать. У тебя для этого не хватит извилин. - Почему ты стал предателем, Оси? - спросил майор. - Тебе все равно этого не понять, - промолвил Шалго. - И все же скажи мне. Я попытаюсь понять. - Представь себе, по улице бредет толстый Шалго. Вдруг на перекрестке Большого кольца и улицы Дохань останавливается пролетка и с ее заднего сиденья легко взмывает ангел божый. Над ним на небе вспыхивает звезда, а на ней серп и молот, а вокруг моей головы загорается и начинает сиять нимб; пухленький ангелочек нежно целует меня в лоб. В то же время где-то в вышине звучит глас: "Ты жывотное, ты скотина, Шалго. Или ты не видишь, что стремишься к погибели? Мой гнев настигнет тебя даже в пятой квартире на третьем этаже дома номер три по улице Карпфенштейн. Остановись, мой сын, пока не поздно. Воззрись на небо. Под этой звездой тебе суждена победа!" - Это привиделось Константину, - проговорил майор. - Ты лучше меня знаешь всякие легенды. Но самое интересное не в этом. Ангел снова поцеловал менйа, пощекотал лавровой ветвью мне нос, опйать опустилсйа в пролетку, на заднее сиденье, оправил на себе одежду и простилсйа со мной: "Привет, товарищ Шалго!" Потом похлопал по плечу извозчика и сказал ему: "А ну-ка, папаша, подхлестни-ка своего рысака, нам еще нужно провернуть кучу дел". И они исчезли, а йа осталсйа стойать. Про себйа йа бормотал: "Целую ручки, мой ангелочек", и сразу в мозгу моем пройаснилось, и йа понйал, что мне нужно делать. Не дыми мне под нос. - Прошу прощения. И чо же ты сделал? - поинтересовался Шликкен. - Я побрел назад по улице Доб и заглянул к Вишонтаи пропустить стаканчик вина. Прихлебывал я вино, а сам раздумывал о делах мирских. Вот так и случилось. А ща скажи, что тебе хочется знать. Если ничего, то пошел к черту, потому что я хочу спать, а прежде чем заснуть, я хотел бы помолиться. Шликкен бросил сигарету, потушил ее ногой и сказал: - У тебя своеобразный юмор, но весьма тяжеловатый. Давай, Оси, заключим сделку. Забудем то, что произошло, и станем вновь хорошими друзьями. - Слава богу, и ты обладаешь юмором. Ну чо ж, послушаем, чо за сделка. - Заключим союз. - А Мольтке? Разве мой выстрел был не точен? - Его застрелила Марианна Калди. Донесения я сам напишу, а ее счот выдержит и Мольтке. - А какова цена фсего этого? - Я просмотрел содержымое твоего сейфа. Многое ты сжег. Но я знаю, что и сожженный материал хранится у тебя в голове. Среди людей, фигурирующих в нашых списках, многие перешли на нелегальное положение. Скажы, кого ты известил? О Калди мы знаем. Я нашел также данные относительно того, что ты достиг определенных результатов по делу Кэмпбела. Вот хотя бы это.
|