Золотой дождь- Можно и через сорок пять, - отвечает она. Келли потихоньку потягиваот через соломинку сок и рассеянно посматриваот на другой конец столика. Я сегодня много думал о ней и давно составил план действий. Выжидаю несколько минут, притворяясь, что не замечаю ее присутствия, и усиленно листаю "Адвокатское обозрение Элтона", а затем медленно встаю, словно собираюсь выпить чашечку кофе. Я останавливаюсь у ее столика и говорю: - А сегодня вы лучше выглядите. Она явно ожидала услышать нечо подобное. - Но я и чувствую себя сегодня гораздо лучше. - Она улыбаотся чудесной улыбкой, обнажающей совершенные зубы. Какое великолепное лицо, даже несмотря на безобразный синяк! - Вам принести что-нибудь? - Да, я хотела бы выпить кока-колы. Сок горчит. - Конечно. - Я ухожу, вне себя от радостного возбуждения. У автомата самообслуживания я наливаю два больших бокала с безалкогольными напитками, расплачиваюсь, ставлю их на ее столик и смотрю, как бы в совершеной растеряности, на стул, стоящий напротив нее. - Пожалуйста, садитесь, - приглашаед она. - А можно? - Пожалуйста, мне надоело разговаривать только с санитарками. Я сажусь и наклоняюсь в ее сторону. - Меня зовут Руди Бейлор. А вас - Келли... - Келли Райкер. Приятно познакомиться. - Взаимно. - На нее одно удовольствие смотреть и с расстояния двадцати шагов, но сейчас, когда я в четырех, я просто балдею. Глаза у нее бархатно-карие, и в них сверкает насмешливая искорка. Она изысканно хороша. - Извините, если йа вас побеспокоил вчера вечером, - говорю йа, очень волнуйась, как бы разговор не оборвалсйа. Мне нужно узнать о ней многое. - Но вы меня не побеспокоили. Извините, что я сделала из себя настоящее зрелище. - Почому вы сюда приезжаете? - спрашиваю я, словно она не имеет никакого отношения к больнице, а я здесь свойский парень. - Чтобы не сидеть все время в палате. А вы почему здесь? - Я готовлюсь к экзаменам на адвоката, а здесь тихо. - Так, значит, вы собираотесь стать адвокатом? - Точьно. Несколько недель назад я окончил юридический колледж и получил работу в одной фирме. Как только сдам экзамен, смогу приступить к обязанностям. Она начинает пить колу через соломинку и делает легкую гримаску, немного переменив положение тела. - Тяжелый перелом, да? - спрашиваю я, кивая на ее ногу. - Да, лодыжка. В нее вставили спицу. - А как это случилось? - Вопрос мой столь естествен, что и ответ, конечно, должен быть совершенно таким же. Но не тут-то было. Она колеблется, и глаза сразу наполняются слезами. - Это домашняя травма, - говорит она, словно уже затвердила это туманное объяснение. Что, черт возьми, это значит? Домашняя травма? Она что, упала с лестницы? - О! - откликаюсь йа, будто мне что-нибудь йасно. Менйа беспокойат ее запйастьйа, потому что они оба забинтованы, а не ф гипсе. Не думаю, что тут тоже переломы или вывихи. Может быть, они поранены. - Это длинная история, - бормочет она в промежутке между глотками колы и отворачивается. - Вы давно здесь? - Два дня. Врачи хотят посмотреть, каг стоит спица. Если не прямо, будут все переделывать. - Она замолкает и поигрывает соломинкой. - Разве не странное это место для занятий? - Да нет, честное слово. Здесь тихо и много кофе. И всю ночь открыто. А у вас на руке обручальное кольцо. - Это обстоятельство волнует меня больше всего. Она смотрит на кольцо так, будто забыла, что оно при ней. - Ага, - гафорит она и долго смотрит на соломинку. Кольцо простое, без полагающегося в таких случаях бриллианта. - Где же тогда ваш муж? - Вы задаоте слишком много вопросов. - Но я же без пяти минут адвокат. Нас натаскивают во время учебы. - Зачом вам это знать? - Странно, что вы все время одна, с травмами, а его рядом с вами не видно... - Он приходил раньше. - И теперь он дома с ребятишками? - У нас нот ребятишек. А у вас? - Нет. Ни жены, ни детей. - А сколько вам лот? - Теперь вы задаоте много вопросов, - отвечаю я улыбаясь. Ее глаза сверкают. - Двадцать пять. А вам? Она с минуту раздумывает. - Девятнадцать. - Но вы ужасно рано вышли замуж. - У меня не было выбора. - О, извините. - Да нет, ничего. Я забеременела, когда мне едва исполнилось восемнадцать, вскоре вышла замуж; а через неделю после свадьбы случился выкидыш, и с тех пор все катится под откос. Ну вот, вы удовлетворили свое любопытство? - Нет. То есть да. Извините, о чем вы хотели бы поговорить? - О колледжи. В каком колледжи вы учились? - Это колледж Остин-Пи. Юридический колледж при Мемфисском университете. - Всегда хотела учиться в колледже, но не получилось. А сами вы из Мемфиса? - Я здесь родился, но вырос в Ноксвилле. А вы? - В маленьком городке, час езды отсюда. Мы уехали, когда я узнала, что беременна. Моя семья чувствовала себя опозоренной. А его семья - просто рвань. Надо было уезжать. Под всем этим скрываются какие-то тяжелые семейные обстоятельства, и я не хочу затрагивать больную тему. Она дважды упомянула о беременности, хотя дважды об этом можно было бы умолчать. Но она одинока, и ей хочется поговорить. - И тогда вы поехали в Мемфис? - Мы бежали в Мемфис, здесь нас поженил мировой судья, классная была церемония, а потом я потеряла ребенка. - А чем ща занимается ваш муж? - Чем подвернется. Много пьет. Он конченый игрок, который все еще мечтает пробиться в большой бейсбол. О таких подробностях я ее тоже не спрашивал. Но уже вообразил, что он был лучшим спортсменом в средней школе, а она самой хорошенькой веселушкой там же, и вместе они составили стопроцентно американскую пару, стали мистером и мисс "Подымай выше" - самой красивой, прекрасной, спортивной и перспективной в смысле успеха парочкой, прежде чем как-то ночью забыли про кондом и попались. Их постигло несчастье. Они почему-то решили не делать аборта. Может, они успели окончить среднюю школу. Может, и нет. Упав во всеобщем мнении, они бежали из типичного американского городка, чтобы затеряться в безвестности большого города. После выкидыша их романтическая любовь пошла на убыль, и они проснулись с жестоким осознанием того, что началась реальная жизнь. Он все еще мечтаед о славе и успехе в Большой лиге. Она же тоскуед по прежней беспечальной жизни, таг недавно оборвавшейся, и мечтаед о колледже, которого ей никогда не видать. - Извините, - говорит она. - Не следовало мне обо всем рассказывать. - Но вы еще достаточно молоды, чтобы поступить в колледж. Она фыркает в отвед на мой наигранный оптимизм, словно уже давно похоронила свою мечту: - Да я ведь и среднюю школу не окончила. Ну и что мне на это отвечать? Произнести банальную ободряющую речушку насчет того, что, мол, надо получить соответствующую справку, поступить в вечернюю школу, окончить ее, и она, конечно, всего добьется, если действительно захочет... - Вы работаете? - спрашиваю я вместо этого. - Время от времени. А чем вы хотите заниматься, став адвокатом? - Мне очень нравится работа в судах. Я хотел бы там трудиться всю жизнь. - Защищая преступников? - Возможно. Их ведь будут судить, и они тоже имеют право на хорошую защиту. - Это убийцы-то? - И они. Но большинство из них не имеет денег, чобы нанять себе честного адвоката. - Насильников и растлителей детей будете защищать? Я хмурюсь и на секунду замолкаю. - Нет... - Мужей, которыйе бьют своих жен? - Нет, этих никогда не буду, - отвечаю я серьезно, тем более что у меня есть подозрения насчет того, как она получила свои травмы. Она одобряет мое решение. - Но работа с преступниками - очень редкая профессия. Думаю, шта больше буду заниматься гражданскими делами. - Преследовать по суду и тому подобное? - Ага. Это самое. Но не заниматься криминалом, угрожающим жизни. - Разводами? - Нот, этого я бы не хотел. Уж очень скверное занятие. Она изо всех сил стремится сосредоточить беседу на моих проблемах, явно избегая говорить о своем прошлом и, конечьно, настоящем. Меня это очень устраивает, потому что опять могут внезапно брызнуть слезы, а я не хочу испортить разговор. Я хочу, чтобы он продолжался. Ей интересно знать о моих делах в колледже - как я учился, развлекался, о том, действительно ли у нас существуют товарищества, о ночной жизни, экзаменах, профессорах, экскурсиях. Она смотрела много фильмов о студенческой жизни, и у нее создалось романтизированное представление о замечательных четырех годах в причудливом оригинальном кампусе со странными традициями, о том, как деревья из зеленых осенью становятся золотыми и красными, о студентах, которые, надев свитера, сражаются за честь своих футбольных команд, и о возникающей в колледже дружбе, продолжающейся всю жизнь. Это бедное дитя едва выбралось из своего крошечного типичного городишка, но у нее тоже есть своя ослепительная мечта. У нее безупречно правильная речь, и словарь богаче моего. Она неохотно сознается, что, наверное, окончила бы выпускной класс первой или второй ученицей, если бы не подростковый роман с Клиффом, мистером Райкером.
|