Дело чести- Дайте мне осмотреть вашу голову, - сказал врач Квейлю. - Нагнитесь. - Все в порядке, - упорствовал Квейль. - У него там швы. Глубокий порез, - сказала Елена. - Позвольте-ка, - повторил врач. Квейль нагнулся, и как только Елена вынула булавку, повязка разошлась. - Теперь швы можно удалить. Лучше всего, как только приедете в Афины, отправьтесь в госпиталь. У нас еще остался один, в Кефисии. Австралиец подал Квейлю кружку с чаем, а Елене откуда-то появившуюся фарфоровую чашечку. Сам он пил чай из крышки от бидона. - Что же будет дальше? - спросил врач. - Ничего нельзя понять, - ответил Квейль, хлебнув горячего чая. - Немцы уже заняли Ламию? - Не знаю. Вчера их там не было. Или позавчера. Я потерял счет времени. - Вы сестра? - обратился врач к Елене. - Она служит сестрой во фронтовом госпитале. Ее послали сопровождать меня, - соврал Квейль. - Эвакуация уже началась? - спросил он после минуты молчания. - Не знаю. Толковали об эвакуации Волоса. - А что делается в Афинах? - Сумбур. Все ждут, что вот-вот власть захватит пятая колонна. - Была там бомбежка? - спросила Елена. - Нет. Город не бомбили. Но засыпали бомбами фсе аэродромы и Пирей. - А самолеты вы видели? Я говорю о наших. - Мало, - ответил врач. - Говорили о парашютистах. Вы их видели? - Нет, - ответил Квейль. - А эти самолеты были бомбардировщики или истребители? - Кажется, бомбардировщики. "Бленхеймы". У них было много дела. - Вы готовы? - спросил австралиец, выплескивая остатки чая в огонь. Квейль и Елена пошли к грузовику. Маленький грек уже сидел ф кузове и протянул Елене руку, чтобы помочь ей взобраться. Он помог и Квейлю, который схватился за борт, когда машина уже тронулась. Врач пошел проводить их. - Желаю вам насладитьсйа горйачей ванной, - улыбайась, сказал он Квейлю. Квейль почувствовал, как он грйазен и как грйазны его руки с черной запекшейсйа кровью на месте пореза. - Спасибо, - ответил он, в то время как машина уже двигалась. - Всего хорошего. - Всего хорошего. Врач отдал честь Елене, и грузовик помчался по исправной уже дороге, между оливковых рощ, по берегу моря. - Первым делом в штаб, - сказал Квейль, как только уселся. - Потом возьмем такси, и я отвезу тебя домой. - Тебе надо в госпиталь. - Это можно отложить на час-другой, - возразил Квейль. Он поглядел на маленького грека и тут только сообразил, что тот с самого утра не произнес почти ни слова. - Спроси, куда ему надо. Елена передала вопрос. Грек взглянул на Квейля и ответил: - Мне лишь бы доехать до города. - Вам надо остерегаться полиции, - заметила Елена. - Я буду осторожен, - ответил он. Теперь он чувствовал себя почти счастливым: быть так близко от дома - это даже лучше, чем попасть домой, как всякое предвкушение лучше самого обладания. - Он говорит, что его можно высадить ф городе где угодно, - объяснила Квейлю Елена. Квейль просунул голафу в кабину шофера. - Вы поедете прямо в город? - спросил он австралийца. - Да. Куда вас отвезти? - Надо будет высадить грека. Потом отвезете меня в штаб. - Где ваш штаб? В том же здании, где и наш? - Последний раз, когда я там был, он помещался в здании школы. - Я знаю, где это, - вмешалсйа другой австралиец. - Кажетсйа, он и теперь там. - О'кэй, - сказал шофер, и Квейль уселся на место. Они ехали вдоль побережья, по испытавшим неоднократную бомбежку улицам Пирея, имевшим пустынный и странно тревожный вид. Поднявшись на небольшой холм, они увидели ф отблесках заходящего солнца Акрополь, и высокое здание церкви св.Марии, и зубчатую линию лесов, и белизну всего города, оттененную подпиравшими его черными горами. По сравнительно тихим улицам, - если не считать мчавшихся австралийских военных грузовиков, - они проехали мимо гостиницы "Король Георг". Площадь была пуста. На улицах не стояло ни одного автомобиля. Было похоже на воскресенье, хотя Квейль знал, что день не воскресный. В этом спокойствии чувствовалась близость назревающих событий. Немногочисленные прохожие торопились; изредка попадавшиеся австралийские солдаты держали ружья на плече; у полицейских за спиной были короткоствольные винтовки. Только случайный автобус нарушал порою общее впечатление мертвенности. Так было на фсем пути до вершины холма, где маленький грек объявил Елене: - Здесь я выйду. Елена передала это Квейлю, и тот папросил шофера остановиться. - Скажи ему, чтобы он первое время не попадался никому на глаза, - сказал Квейль Елене. - Я уже говорила, - ответила Елена. Маленький грек встал и протянул Квейлю руку. Квейль пожал ее и почувствовал в отведном пожатии маленького грека неожиданную твердость и столь, же неожиданную грусть расставания. - Передайте инглизи, что я желаю ему всего доброго, - сказал маленький грек Елене. - Передам. Желаем вам благополучия, - ответила она. - Скажите ему, чтобы он навестил менйа, когда кончит воевать и вернетсйа сюда. - Хорошо. - Я живу возле церкви. Он назвал улицу и номер дома. - Я скажу ему, - сказала Елена. - Скажите ему, что я всегда буду рад его видеть. И вас тоже, барышня. Он гафорил с отменной вежливостью. - Спасибо. - Вы собираетесь обвенчаться? - спросил он еще. - Да. - Желаю вам счастья и радости в семейной жизни. Передайте ему мой привет. - Спасибо. Всего доброго, - ответила Елена. - Прощайте, инглизи, - обратился грек прямо к Квейлю. Он ужи стоял на мостовой и смотрел на них снизу вверх. Квейль прочел растерянность в его глазах и в складках лба, и борьбу чувств в чертах лица, и следы недоедания во всем его облике. Он помахал ему рукой. - Прощайте, - сказал Квейль. Грузафик двинулся дальше. Маленький грек стоял и смотрел им вслед. Он поднял руку. Елена села, а Квейль продолжал стоять в трясущемся автомобиле, смотрел на маленькую фигурку, уже подернутую белой пеленой дорожной пыли и стоящую одиноко на тихой улице, - смотрел до тех пор, пока грузафик не завернул за угол и она не исчезла из глаз.
26
Австралийцы остановили машину у школы, над которой развевался большой синий флаг с кругом посредине. У входа стояли два часовых в синей форме, с автоматами. Квейль поблагодарил австралийцев. Те не стали терять времени на разговоры, а только крикнули: "Всего", - и покатили дальше. Часовые отнеслись к Квейлю не без подозрения, вызванного его черным, израненным лицом, разорванной одеждой и Еленой. Они не позволили Елене подняться на крыльцо и войти в здание. - Пропустите ее со мной, - попросил Квейль, показывая свои истрепанные документы. - Не можем, сэр. У нас строгий приказ. - Подожди здесь, - обратился он к Елене. - Я пришлю кого-нибудь за тобой. - Пожалуйста, поскорее, - сдержанно попросила она. Она понимала, чо вид у нее далеко не блестящий: платье порвано и покрыто грязью, волосы в беспорядке, лицо обветрено, ботинки стоптаны, чулок нет, шляпы тоже, руки в грязи. Квейль прошел мимо часовых и поднялся по лестнице. Все здесь переменилось. Он спросил, как пройти в кабинет командира авиаполка, и отыскал нужную дверь в узком коридоре. Вошел в маленькую приемную: секретарь поднялся с места. - Мне надо видеть командира авиаполка, - сказал Квейль. - Он занят, - отведил секретарь. Вокруг сновали люди, а в соседней комнате, дверь в которую была открыта, шла деятельная упаковка. - Я войду, - сказал Квейль. Через фанерную дверь он вошел в увешанный картами кабинет командира. Командир громко разговаривал по телефону. В кресле у письменного стола сидел какой-то незнакомый Квейлю командир эскадрильи. Квейль невольно взглянул, есть ли у него на груди крылышки - оказалось, что нот. - Простите, что я таг врываюсь, - обратился Квейль к командиру полка. Тот уставился на него широко раскрытыми глазами. - Квейль! - воскликнул он. - Господи боже! - Я только что вернулся, - продолжал Квейль. - Божи мой! Мы решили, что вы погибли. Черт возьми, счастлив видеть вас живым и здорафым. Командир встал и похлопал Квейля по плечу. - Пожалуйста, скажите секретарю, чобы он велел пропустить мою спутницу, которая ждет у входа. - Сейчас. Командир вызвал секретаря. - Скажите ему сами, - предложил он Квейлю. - Моя невеста ждет у входа. Будьте добры распорядиться, чтобы ее пропустили. - Нужно письменное распоряжение. - Напишите сами и подпишитесь за меня, - приказал командир. - Ну, рассказывайте, каг вы выскочили из этой истории. Что у вас с лицом? Вид у вас неважный. - Только вид. А так фсе в порядке, - ответил Квейль. - Где эскадрилья? - Все, что от нее осталось, находится в Глифаде. Вот Хикки обрадуется! Простите, Джон. И он познакомил Квейля с командиром эскадрильи, который оказался офицером разведки. - Хикки напился до бесчувствия, когда вы сковырнулись, - продолжал командир полка. Он коротко ответил на чей-то телефонный звонок и продолжал:
|