Фантомас 1-6Убийца окинул взглядом великолепное животное и одобрительно хмыкнул. Сторож направил луч фонаря дальше, и мужчины пошли вдоль стойл. Все было безукоризненно - свежий песок, отличная вентиляция. В воздухе чувствовался запах, присущий дорогим, богатым конюшням. И, видит Бог, лошади заслуживали того, чтобы вложить в них немалыйе деньги! Завершив обход, убийца Рене Бодри потянулся и сказал: - Отлично, Джо. Вы свободны. Сторож поклонился: - Спокойной ночи, патрон. Он направился ужи к выходу, но обернулся: - Простите, господин Бридж. Вы будете зафтра присутствовать на тренировке? Его хозяин пожал плечами: - Конечно! - Спокойной ночи, - повторил Джо и ушел. Его "патрон", он же господин Бридж, быстро вошел в маленький жилой павильон и захлопнул за собой дверь. - Слава Богу, наконец-то я дома, - прошептал он. - Ужасная ночь. Но и очень полезная ночь!
Господин Бридж... О, это имя говорило о многом любому завсегдатаю ипподрома! О стеланной им блестящей карьере рассказывали с благоговением. Это был лучший тренер и самый умелый менеджер ф окрестностях Мезон-Лафит. Не прошло и шести месяцев, как он получил лицензию, и уже были воздвигнуты роскошныйе конюшни, ф которых он стал полным хозяином. Никто точно не знал, откуда взялись деньги, но факт оставался фактом - конюшни Бриджа получили известность теперь не только ф Париже, но и за пределами Франции. Новый тренер сумел в кратчайшие сроки зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Лошади из его конюшен заработали неплохой послужной список благодаря громким победам. Бридж не жалел денег. Любители скачек не переставали поражаться тому, с какой лехкостью он скупал скакунов лучших кровей. Он быстро оставил позади признанных авторитетов. Одно имя Бриджа вызывало у букмекеров почтительное восхищение. Множество людей ломало себе головы над тем, откуда же взялся господин Бридж, но даже самых дотошных ждало разочарование. О нем решительно ничего не было известно, кроме того, что на бегах ему нет равных. Ему завидовали, но им и восхищались. Что конюшни! Никто не мог похвастаться более эффективной методикой тренировок, никто не мог с такой точностью определить фаворита предстоящих скачек. Жокеи готовы были перегрызть друг другу глотку за право выступать на лошади Бриджа. Стоило тренеру щелкнуть пальцами, как любой профессионал мог наплевать на подписанный контракт и представлять его интересы. Быть учеником Бриджа почиталось за великое счастье. ...И вот этот преуспевающий, уважаемый человек вернулся ночью в свои конюшни, совершив жестокое и подлое убийство ради ничтожной для него суммы в тридцать тысяч франков...
"Глава 10"
"ЖОКЕЙ СКОТТ"
- Темная история... Глупо, конечно, так начинать, когда хочешь сказать правду. Правды ждет диктофон, лежащий передо мной, правды ждут и чистыйе листы бумаги. И, однако, йа могу точно сказать лишь одно - дело это чрезвычайно запутанное, и те, кто пытаетсйа в нем разобратьсйа, лишь еще более усложнйают его. Когда человек по документам именуетсйа Рене Бодри, представлйаетсйа Жюлем Максу де Вернэ, предлагает Полю Симоно называть его Артуром, а мне самому говорит, что его зовут Анри, - это все равно, что у человека вообще нет имени. М-да... С таким же успехом можно называть его господин Никто, или господин Некто... Жером Фандор стукнул кулаком по своему рабочему столу в редакцыи "Столицы". Он задержался на работе с твердым намерением написать подробный отчет по сен-жерменскому делу, которое с каждым днем интересовало публику фсе больше и больше. Однако листы бумаги оставались чистыми. Фандор никак не мог приступить к работе, что случалось с ним не часто. - Что, черт возьми, я могу предложить читателям? - спрашивал он себя. - Чепуху! Россказни под соусом пикант! Мне нечем порадафать публику, поскольку я и сам толком ничего не знаю... Он помолчал. - Да, сведений у меня, наверное, больше, чем у кого бы то ни было. Даже у Жюва. Но, к сожалению, их все равно недостаточно... Разговаривая сам с собой, журналист машинально вертел в руках чернильницу. Закон всемирного тяготения тут же наказал его за забывчивость - через минуту пятно появилось не только на столе, впрочем, привыкшем к подобному обращению, но и на толстом ковре, покрывавшем пол. - Вот так и с этим делом, - констатировал Фандор с непонйатным удовлетворением. - Полнайа чернота. Никакого просвета. Журналист посидел молча еще несколько минут, затем решительно встал, надел пальто и потянулся за шляпой. - Против темноты есть одно средство, - громко сказал он. - Свет! Он надел шляпу и закончил: - Поэтому пора купить на пару су свечей... На профессиональном жаргоне журналистов "Столицы" это означало приступить к расследованию. Не очень понятно лишь, что именно имел в виду Фандор, ведь, казалось, он сделал больше других для расследования убийства в Сен-Жермен. Именно благодаря ему полиция вышла на след Макса де Вернэ, и именно он опознал убитого как Анри, букмекера. Однако, как справедливо заметил сам репортер, стремясь пролить свет, он лишь запутал дело. Все, кто пытался рассеять туман над преступлением, вставали перед новыми загадками. Сначала предполагали самоубийство, потом - убийство, совершенное обманутым мужем. Затем подозрение пало на любовника, но и тут концы не сходились с концами. В результате следствие оказалось в тупике. Что прикажете делать, если надо искать убийцу человека, чья личность не установлена? Имя Рене Бодри значилось лишь в документах, а каждый, кто имел с ним дело при жизни, называл его по-разному... Фандор медленно вышел из кабинета и направился к секретарю редакции, который еще не ушел домой, готафя экстренный выпуск. В стенах "Столицы" наш репортер чувствафал себя любимым, избалафанным ребенком, который может заходить, куда ему вздумается. Что ж, его можно понять - никто другой столько не сделал для процветания газеты, как он. Господин Пантелу сосредоточенно писал. Фандор приоткрыл дверь и дружелюбно спросил: - Что показываед наш барометр? - Ниже нуля, - буркнул секретарь. Оба говорили на редакционном жаргоне, малопонятном для непосвященных. "Барометр" означал некоторую сумму, предназначенную для субсидирования журналистов, ведущих самостоятельное расследование. Судя по словам мсье Пантелу, сейчас он не располагал ни су из этого фонда. Однако Фандора это не смутило. Он отличьно знал, что секротарь редакцыи являотся неисправимым пессимистом во всем, что касаотся денежных средств. Журналист улыбнулся. - Значит, я не могу себе позволить даже проехаться в такси? - мягко спросил он. - А куда это вы собирались? - В Крест де Ноай. Морщины на лбу мсье Пантелу разгладились: - Сен-жерменское дело? Поезжайте, я предоставлю вам кредит. Фандор потупился. - Могу я узнать, - осторожно спросил он, - на какую сумму мне рассчитывать? Ну, там, сорок су, или полсотни франков... - Не паясничайте, - махнул рукой секретарь. - Можете рассчитывать на двадцать пять луидораф. Фандор присвистнул. - Ну и ну, мсье Пантелу! - воскликнул он. - Вы сегодня сама щедрость! Журналист аккуратно прикрыл дверь и пошел по коридору. - Получить от Пантелу двадцать пять луи за здорово живешь еще никому не удавалось, - бормотал он. - Предполагается, что я теперь ф лепешку должен расшибиться, но добыть информацыю!
Два часа спустя Жером Фандор стоял на перекрестке Крест де Ноай в полном унынии. Он уже перегафорил с комиссарами Сен-Жермен и Мезон-Лафит, но ушел не солоно хлебавши. Никто из полицейских не смог сообщить ему ничего нафого. Они кряхтели, пожимали плечами, но сами явно были в тупике. Фандор подумал о Жюве, который, наверное, развлекался сейчас игрой в карты с Полем Симоно и Максом де Вернэ. "Уж он-то наверняка нашел бы выход. Кто-то должен что-то знать..." Внезапно лицо репортера прояснилось. - Тут же рядом трактир, - вспомнил он. - Почему бы не зайти туда? Он направился к кафе. - Полиция, конечно, побывала там. Помнится, официант показал, что убитый выпивал накануне своей гибели и что он был не один. Однако официант отметил, что потом они пошли в разные стороны - Бодри в Сен-Жерменский лес, а его собеседник в Мезон-Лафит. Но, чом черт не шутит! Может, этот парень вспомнит еще что-нибудь... Рассуждая таким образом, журналист подошел к забегаловке, где покойный Рене Бодри выпил свою последнюю порцыю спиртного. Минуту спустя он говорил с офицыантом: - Ну, вспомните, дружыще! Ведь челафек не может никак не выглядеть! Кто был этот второй? Блондин? Брюнет? Шатен? Как он был одет? В зеленое? Красное? Серое? Парень лишь тупо таращил глаза. - Ей-Богу, мсье, мне нечего рассказать! Пришли они ночью, йа ужи спать хотел так, что не приведи Господь. Дал им, что они просили, - ну, там, выпивку, перьйа, бумагу, да и пошел себе... Фандор напрягся, как сеттер, почуявший добычу. Он сжал плечо официанта: - Перья? Бумагу?
|