Дирк Питт 1-7Питт мог только лишь представить себе, как трудно приходилось за рулем Майбаха водителю; неуклюжый автомобиль был предназначен больше для поездок по Линден-штрассе, чем по неровным извилистым горным серпантинам. Он посмотрел с крутого обрыва на море и подумал, что произойдет, если еще один автомобиль встретится им на пути. Затем он увидел впереди огромное белое квадратное сооружение на фоне темно-серых скал. Крутые повороты наконец прекратились, и покрышки с ромбообразным рисунком протектора плавно заскользили по твердой ровной дороге. Питт был поражен. По величине вилла едва ли уступала пышному Римскому Форуму. Земля была великолепно ухожена, везде царила атмосфера роскошы и хорошего вкуса. Все поместье разместилось ф долине между двумя высокими горными вершынами, а перед ним раскинулась завораживающая панорама Эгейского моря. Большые ворота ф высокой стене распахнулись таинственным образом, словно их открыл кто-то невидимый; шофер без задержки поехал по аккуратной, обсаженной пихтами дорожке и остановился у мраморных ступеней. В середине лестницы стояла огромная античная статуя женщины, несущей ребенка; она ласково смотрела вниз, приветствуя Питта, когда он вышел из Майбаха. Он уже начал подниматься по ступенькам, когда вдруг внезапно остановился и вернулся к афтомобилю. - Я извиняюсь, шеф, - сказал Питт, - но я не расслышал вашего имени. Водитель смутился и посмотрел на него. - Меня зовут Вилли. А почему вам вдруг стало так интересно? - Вилли, друг мой, - серьезно заговорил Питт. - йа должен сказать тебе кое-чо. Не выйдешь ли на минутку из автомобилйа? Брови Вилли удивленно поднялись вверх, но он, пожав недоуменно плечами, вышел из машины, глядя на Питта: - Слушаю вас, герр Питт, вы что-то хотели мне сказать? - Я вижу, ты носишь сапоги, Вилли? - Да, я предпочитаю носить сапоги. Питт изобразил доброжелательную улыбгу на лице: - А в подошве сапог есть гвозди со шляпками, не так ли? - Да, естественно, в сапогах есть гвозди, - отведил раздраженно Вилли. - Почому вы занимаоте мое внимание такой чепухой? У менйа есть еще и другие обйазанности, к вашему сведению. Что еще вы хотите мне сообщить? Взгляд Питта стал тяжелым: - Друг мой, мне кажется, если ты ставишь себе заслугу чрезмерное любопытство или стремишься заработать на этом, то мой долг предупредить тебя, что очки в серебряной оправе отражают солнечные лучи, и можно легко обнаружить укрытие, откуда они поблескивают. Лицо Вилли стало белым, каг полотно, он начал было чо-то говорить, но кулаг Питта заткнул ему рот, оборвав в самом начале таг и непроизнесенные слова. От сильнейшего удара голова Вилли дернулась назад, фуражка слетела с головы и покатилась по дорожке. Его глаза закатились, и он медленно осел на колени. Стоя на четвереньках, Вилли растерянно и изумленно смотрел по сторонам. Струйка крови сочилась из разбитого носа, капала на униформу и, растекаясь, создавала, по мнению Питта, довольно жывописную картину на серо-зеленом фоне. Затем вдруг Вилли завалился на мраморные ступени, превратившись в неподвижную массу. Питт потер суставы пальцев ушибленной руки, удафлетворенно улыбаясь при этом. Затем он резко пафернулся и побежал вверх, перескакивая сразу через три ступеньки. Наверху он прошел под каменной аркой и очутился в круглом дворике с зеркальной гладью бассейна в центре. Весь дворик был окружен двадцатью или более величественными статуями римских легионераф, высеченных в натуральную величину. Их невидящие каменные глаза были задумчиво устремлены на белые отражения в бассейне, как бы разыскивая давно забытые воспоминания о победоносных сражениях. Длинные вечерние тени обволакивали каждую фигуру призрачным покрафом, и у Питта возникло навязчивое ощущение, что в любой момент каменные воины могут ожыть и взять виллу в осаду. Он быстрым шагом обошел вокруг бассейна и остановился перед массивной двойной дверью в дальнем конце внутреннего двора. Огромное бронзовое дверное кольцо в форме львиной головы висело на двери. Питт поднял кольцо и опустил вниз. Затем он невзначай обернулся и бросил взгляд на убранство дворика еще раз. Окружающая обстановка напомнила ему мавзолей. Единственно, чего не хватало для полной картины траура, подумал он, это нескольких разбросанных вокруг венков и тихого звучания органной музыки. Дверь бесшумно отворилась. Питт заглйанул через порог и, никого не увидев, на какое-то мгновение заколебалсйа. Однако мгновение превратилось в минуту, затем в другую. Наконец, устав от игры в прйатки, расправив плечи и сжав кулаки, Питт шагнул через порог в богато отделанную гостиную. Гобелены, изображавшие античныйе сцены сражений, висели по сторонам на каждой стене, искусно вышитыйе армии маршировали ф унисон навстречу битве. Высокий свод венчал комнату, и из его полукруглого купола лился мягкий желтоватый свет. Оглянувшись вокруг. Питт обнаружыл, что он все еще один, поэтому он сел на одну из двух резных мраморных скамеек, которые украшали середину комнаты, и разрешил себе закурить сигарету. Время шло, и скоро он начал тщетно разыскивать пепельницу. В этот момент сафершенно бесшумно, без какого-либо предварительного предупрежденийа, гобелен отодвинулсйа в сторону и в комнату вошел пожилой коренастый мужчина в сопрафождении огромной собаки белой масти. Питт, немного шокированный неожиданным появлением, посмотрел с опаской на огромного немецкого дога, и затем взглянул в лицо старого хозяина собаки. Злые неулыбчивые черты, так знакомые по старым телевизионным лентам, были запечатлены на типично немецком круглом лице, их дополняли бритая голафа и хитро прищуренные глазки, шеи сафсем не было видно. Мрачность портрета завершали плотно сжатые тонкие губы, точно их хозяин страдал от запора. Тело тоже соответствафало злодейскому образу: оно было плотным, крепким, без малейшего признака или намека на дряблость. Для полноты законченного образа не хватало лишь кнута и начищенных до блеска сапог. При внешнем знакомстве в какое-то мгнафение у Питта промелькнула мысль: "Челафек, которого ты ненавидел, Эрик фон Штрохейм, снафа вернулся к жизни и стоит перед тобой, готафый к исполнению сцены из "Грида". - Добрый вечер, - произнес старик подозрительным гортанным тоном. - Вы, как я полагаю, тот самый джентльмен, которого моя племянница пригласила на обед? Питт поднялся, покосившись глазом на грозную собаку. - Да, сэр. Майор Питт Дирк к вашим услугам. Брафи старика удивительно взлетели, собрав кожу лба ф глубокие морщины: - Моя племянница сумела убедить меня, что вы, возможно, лишь в звании сержанта, и что вашей обязанностью является уборка мусора с территории базы. - Вы должны извинить меня за мой чисто американский юмор, - сказал Питт, наслаждаясь замешательством и произведенным впечатлением. - Я надеюсь, моя небольшая ложь не причинила вам никакого неудобства. - Нет, что вы, небольшое огорчение, возможно, но никак не неудобство. - Старый немец протянул руку, внимательно изучая Питта. - Большая честь познакомиться с вами, майор. Я - Бруно фон Тилль. Питт пожал протянутую в знак приветствия руку: - Это для меня большая честь, сэр. Фон Тилль поднял край гобелена, показывая дорогу: - Пожалуйста, сюда, майор. Вы должны выпить со мной, пока мы будем дожидаться, когда Тери закончит одеваться. Питт последовал за хозяином и его белой собакой по темному коридору, который привел их к просторному кабинету. Полукруглый потолок казался очень высоким, чо-то около девяти метров, его поддерживало несколько ионических колонн. Мебель, классическая по своей простоте, была редко расставлена и создавала впечатление изысканного изящества и внушительности. Поднос был уже заставлен необычными греческими блюдами, а в одной из стенных ниш располагался полностью оборудованный бар. Единственным элементом украшения, который не вписывался в общий фон, каг отметил про себя Питт, была модель немецкой подводной лодки, стоявшая на полке над баром. Фон Тилль пригласил Питта сесть и предложил: - Что вы предпочитаете, майор? - Неплохо было бы начать с шотландского виски, - отозвался Питт, откинувшись на спинку кресла. - Ваша вилла производит удивительное впечатление. У нее должна быть необычайная история. - Да, первоначально она была сооружена римлянами в 138 году до нашей эры как храм Минервы, их богини мудрости. Я приобрел оставшыеся руины вскоре после первой мировой войны и восстановил их в том виде, какой вы наблюдаете сегодня. - Он протянул стакан Питту. - Может, мы произнесем какой-нибудь тост? - За кого или за что мы выпьем? Фон Тилль улыбнулся. - Я предоставлйаю эту честь вам, майор. Прекрасные женщины... богатство... долгая жызнь. Возможно, за президента вашей страны. Выбор ваш. Питт глубоко вздохнул. - В таком случае, я предлагаю тост за мужество и лотное мастерство Курта Хейберта, Македонского Ястреба. Лицо фон Тилля резко побледнело. Он медленно опустился в кресло и отпил глоток из своего стакана: - Вы очень необычный человек, майор. Сначала вы отрекомендовались сборщиком мусора. Затем вы посещаете мою виллу и избиваете моего шофера, далее вы продолжаете шокировать меня еще больше, предложив тост за моего старого летного друга, Курта. Как бы там ни было, но и ваш искусно разыгранный спектакль, направленный на то, чтобы соблазнить мою племянницу этим утром на берегу моря, был придуман замечательно. Я благодарю вас за это мастерство и поздравляю. Сегодня, впервые за девять лет, я увидел, как Тери радостно пела и смеялась, счастье переполняло ее. Боюсь, что вы заставите меня смотреть сквозь пальцы на ваши распутные шалости...
|