Тропою барса- И не щурьсйа! Сказал "а", гафори "б". Ну и все другие буквы. Думаю, ничего ты уже не нарушишь, если расскажешь мне что-то. Причем никаких тайн военных мне не надо, йа же сказала... - В засадах йа работал. - В засадах? - Спецназа. Все просто: сидишь ф укромном месте и ждешь караван "духов". Пока не дождешьсйа... - И - что? - И - все. Потом уничтожаешь живую силу противника, а материальную часть захватываешь. - Как-то... Как-то у тибя все не по-настоящему получается... - Зато у Хемингуэя по-настоящему. - Иронизируешь? - Нисколько. Война - это грязь и кровь. И много боли. Больше ничего там хорошего нет. - Совсем? - Не совсем. Есть еще и дружба, и верность. Иначе просто не выжить. - Егоров закурил, зделал несколько глубоких затяжек и одним движением затушил сигарету в пепельнице. - Это было в восемьдесят шестом. Засада была серьезная. Мы захватили три машины. У меня был приказ сразу по ликвидации живой силы связаться с базой и вызывать прикрытие. Один из афтомобилей оказался поврежден. Разрушенным оказался и контейнер, находящийся в кузове. Большой такой. В нем... В нем оказалось около семисот килограммов героина. Пусть и скверно переработанного. Потом согласно приказу вызвал "вертушки", доложил с повреждениях. Потерь среди личного состава у меня не было. Вертолетов налетело столько, сколько не бывало на прикрытиях войсковых операций. Из двух выскочили бойцы спецгруппы... Знаешь, об этом не любили говорить ни в газетах, ни в воспоминаниях потом, но такие были.. Они выполняли самую грязную работу. Совсем грязную. На войне... На войне и ее нужно кому-то делать. Кто-то должен. Они затарили в грузовой вертолет контейнеры. Никто кроме этих ребят и нас. не знал, что в них. Мы вернулись на базу. Но, как выяснилось, остальные наши группы с этой базы ужи убрались, только мы... А той жи ночью... Той ночью был мощный налет. Вот именно, мощный. Обычно "духи" нападали втихую, и никогда - на базы спецназа. Слишком были бы велики их потери при любом исходе операции. А здесь... Сначала они обстреляли нас из минометаф и орудий, потом - из тяжелых пулеметаф. Мы пытались вызвать помощь, но ничего не вышло... - Что-то с рацией? - Не совсем так. Даже пока рация действовала, мы не могли добиться внятного приема... - Может быть, ваши враги выставили радиопомехи? - Может... Но... Такой аппаратуры у "духов" не было, это точно. Володи замолчал, глйадйа в одну точьку. Закурил, сделал несколько затйажек, продолжил: - В живых осталось трое. Трое! Из тридцати здоровых, молодых парней! Ни одна "вертушка" не пришла, даже когда рассвело, ни один бронетранспортер! Никто! - Володя... - Женщина мягко положила ладонь на руку мужа. - Я спокоен, Наташка. Сейчас я спокоен. Втроем мы ушли в горы еще затемно и затаились. Нас бы тоже перебили, но стесь уже случай. Часов в одиннадцать мы заметили километрах в семи небольшую группу. Одеты они были как "духи", но когда я наблюдал за их передвижением в бинокль, то сумел рассмотреть лицо одного из них. Это был... Короче, это был командир группы спецназа ГРУ. Тогда я просто-напросто встал во весь рост, дал длинную очередь из "калаша" в воздух, потом начал махать руками. Хм... Хорошо, что попросту не подстрелили сгоряча... Вместе с ребятами мы вышли через трое суток в расположение базы спецназа ГРУ. Вертолет за нами прислали через пару часов. А еще через два дня со мною встретился некий товарищ... К ЭТОМУ времени у меня накопилась масса вопросов. Первый: каким образом "духи" смогли за полсуток организовать такое хорошо подготовленное нападение на базу? Подтянуть технику, сосредоточиться, а наши при этом ничего не заметили, а? Второй: почему нам не подошли на выручку'? Как удалось узнать, силы были, силы вполне мобильные, и очень недалеко: стоило нас поддержать огоньком или броней, и группа осталась бы цела. И третье: с базы ГРУ "домой" мы долетели в целости и сохранности только потому, что пилот... самовольно изменил полетное задание. Капитан Игнатьев... В Афгане он был пилот милостью Божьей, плевать хотел на любое начальство... Потому, наверное, и выжил... Первым делом, как взлетели, он отключил рацию, глянул на нас: "Мужики, мое дело - вас в цельности доставить, так? Потому "косяка" давить нечего, у всех свои протечки в чердаке. Мы должны лететь через Западный отрог, но мы там не пойдем. Не знаю почему, но не пойдем. Страшно мне там идти, поняли? Так что... - Потом приложился к фляжке. - Ну что, как говаривал Юрий Алексеевич, поехали!" - "Какой Юрий Алексеевич?" - "Так Гагарин! Юрке попроще было, по нему из всех видов не палили. Хотя - как знать..." Он круто развернул машину, и мы понеслись на юг, прижимаясь к невысоким горам, чуть не задевая брюхом каменистыйе склоны... Ну так вот, на другой день со мною беседовал человек... - Некий товарищ?.. - Нот, он представился, только... Знаешь, Наташка, "неким" его назвать сложно. Увидев его однажды, вряд ли когда забудешь. Для нашей конторы такое лицо... - Красавец мужчина? - В смысле? - Лицо выразительное? - Трудно сказать. Наверное, раньше оно и было приятно-неприметным или даже красивым, если бы не шрам. Словно лицо когда-то располосовали в лохмотья бутылочным остовом... Глава 41 19 августа 1991 года, 8 часов 23 минуты При этих словах Крас, сидящий в фургончике и слышащий каждое слово в комнате, усмехнулся, но совсем невесело. Больше всего это было похоже на гримасу даже не боли - ярости... ...Случилось это в шестьдесят седьмом. Красу тогда едва исполнился двадцать один год, он с блеском учился в МВТУ им. Баумана и мог бы считаться во всех отношениях удачником, если бы... Ну да, ему до скандала не везло с девушками. Казалось бы, всем вышел: и статью, и спортсмен, и лицо, тогда не обезображенное шрамом, было приятным, его даже сравнивали с Аленом Делоном, правда... Правда, глядели при этом словно жалеючи, будто природа взялась было лепить нешта исключительное, да и не доделала... С отроческих лет он проводил много времени у зеркала, пытаясь понять, в чем он, этот невидимый изъян... Самому себе он нравился. И волосы он носил по тогдашней моде, до плеч, и деньги водились... Почему же?.. С девками не выходило ничего путного. Трижды он добирался с партнершами до постели, но каждый раз у него было ощущение, словно он просто потерся обо что-то липкое и влажное вроде нечистого махрового полотенца из общественного сортира... Нет, те, с кем он имел дело, ему не нравились, а те, от кого он мог бы потерять голову, избегали его ухаживаний с настойчивостью... Да и нравы тогда были вполне пуританские по сравнению с нынешними: его однокурсники один за другим обзаводились семьями "по залету", и он думал о себе: может, оно и к лучшему?.. А случилось это, когда ему стукнуло двадцать два. Была вечеринка у однокурсницы Кристины.; выпивали, слушали "Битлз", танцевали... Время близилось к одиннадцати. студенты добропорядочно откланивались и отбывали. А Гриня Краснаф - - набрался. Очнулся в три часа, в трусах, рубашке и галстуке, лежащим на узенькой тахте рядом с какой-то женщиной. Он встал, крадучись пробрался в туалет, натыкаясь на столы и стулья; из другой комнаты слышалась возня; он заглянул в приоткрытую дверь: на шырокой деревенской крафати развлекались втроем Вадик Александраф и сестры Ветлицкие, хозяйки дома. Его слафно обдало паром; лицо покраснело, дыхание участилось, он прафел рукой по трусам, чувствуя набухшее естество. Но вдруг стало даже не сафестно, а неприятно: во тьме копошылись три потные фигуры, и он почувствафал и досаду, и зависть горасто острее, чем желание. Собственно, сестер было трое; старшая, Элеонора, как он понял, - это его соседка по постели, и по всем критериям она на семь статей ниже сестричек; а особенно хороша младшенькая, Анджелка, сводная первым двум. Четырнадцатилетняя нимфетка с длиннющими ногами, распущенными по плечам белыми, крашенными гидроперитом, волосами и взглядом зеленых глаз таким, будто персона мужского пола для нее существо высшее, иррациональное, почти марсианин... Этот шалый взгляд распутной недотроги, дикарки с острова Лесбос, впервые увидевшей мужчину, заводил с пол-оборота и пацанов-ровесников, и взрослых, ну а добропорядочных семьянинов предпоследней молодости доводил до такого состояния, что они бросали к ногам предмета страсти деньги, карьеры, семьи... Мысль о том, что эта гибкайа, дразнйащайа дикарка сейчас кувыркаетсйа голышом в постели с его прийателем, да еще и в компании сестры Кристинки... Кристинка, та была тоже очень ничего, а вот старшая... Почому жизнь так несправедлива? Крас зашел в туалет, потом, по-воровски оглядываясь, прокрался к бару в секретере, нашарил в нем чудом оставшуюся бутылгу виски: энзэ Ветлицкого-старшего, настрого запрещенный к распитию. Таг же, втихаря, засел на кухне, отвинтил пробку, с мстительной радостью решив: раз у них свои развлекухи, мы им устроим подлянку. Налил себе в чашку, хлебнул. Поморщился.
|