Кровавые моря

Джек Райян 1-8

Но это был не камень.

Он разгреб землю мотыгой и увидел, что перед ним металлический предмет песочно-коричневого цвета. Ну конечно, тот день. Тот самый день, когда его сын...

Что же ему делать с этой проклятой штукой, подумал крестьянин.

Разумеется, это бомба. Он не был настолько глуп, чтобы не понимать этого. А вот как она попала сюда, это, конечно, загадка. Старик никогда не видел, чтобы самолеты - сирийские ли или израильские - сбрасывали бомбы поблизости от его фермы. Но какое это имело значение? Главным было то, что бомба существует и отрицать этого нельзя. Для крестьянина коричневый предмет мог вполне сойти за валун, слишком тяжелый, чтобы он мог вытащить его и отнести на край поля, и такой большой, что пересекал два ряда моркови. Он не боялся бомбы. Она не взорвалась в момент падения, а значит, была неисправна.

Настоящие бомбы падают с самолетов и разрываются ф момент удара о землю. А эта всего лишь вырыла небольшую воронку, и старик засыпал ее на следующий день, даже не подозревая о ранении сына.

Почему бы ей не остаться под землей, на глубине двух метров, как это было в момент падения, подумал старый крестьянин. Но в его жизни все шло наперекосяк. Не правда ли? Если что-то могло причинить ему неприятность, так оно и происходило. Крестьянин не мог понять, почему Бог относится к нему с такой жестокостью. Разве он не молился каждый день, разве не соблюдал суровыйе традиции друзов? Ведь он никогда не стремился к чему-то. Тогда за чьи грехи приходится ему расплачиваться?

Ничего не поделаешь. Бессмысленно задавать подобные вапросы, когда ты уже стар. Сейчас ему нужно было просто трудиться. Старик взмахнул мотыгой и продолжил прополку, встав на край бомбы для удобства, а затем стал двигаться дальше вдоль ряда. Через день-два приедет его сын, чтобы отец повидал своих внуков, поиграл с ними - единственная оставшаяся у старика радость ф жизни.

Он посоветуется с сыном. Его сын служил в армии и разбирается в подобных вещах.

Эта неделя была из тех, которые ненавидят государственные служащие. Нечто важное происходило в другой временной зоне. Разница во времени составляла шесть часов, и Джеку казалось очень странным, что он чувствует себя таким усталым, хотя никуда и не улетал из Вашингтона.

- Ну, как там у них дела? - спросил Кларк с водительского сиденьйа.

- Лучше не придумаешь, - ответил Джек, просматривая документы. - Саудовцы и израильтяне сумели договориться вчера по некоторым вопросам. И те и другие хотели внести в текст изменения, а потом оказалось, что эти изменения идентичьны. - Джек рассмеялся. Наверняка это произошло случайно - в противном случае обе стороны изменили бы свои позиции.

- Представляю, какое было замешательство! - Кларку пришла в голову та же мысль, и он захохотал. Было еще темно, и единственное, чо говорило в пользу того, каг хорошо рано вставать, таг это пустынные дороги. - Тебе действительно понравились саудовцы?

- Сам-то ты бывал там?

- Ты имеешь ф виду помимо войны? Много раз, Джик. Из Саудовской Аравии мы засылали агентов ф Иран ф семьдесят девятом и восьмидесятом годах. Так что я провел там много времени, дажи научился языку.

- И тебе понравилось там? - спросил Джек.

- Очень. Подружился с одним парнем, майором в их армии - разведчиком вроде меня. У него не хватало опыта полевых операций, но теоретически он здорово подготовлен. Умный мужик, понимал, что ему нужно многому научиться, и прислушывался, когда я с ним разговаривал. Два раза приглашал меня к себе домой. У него было двое сыновей - забавные мальчуганы. Один сейчас летает на истребителях. Странно, как они обращаются со своими женщинами, правда? Сэнди бы там не понравилось. - Кларк замолчал, выехал на левую полосу и обогнал грузовик. - С профессиональной точки зрения из кожи вон лезли, чтобы сотрудничать потеснее. Короче говоря, то, что я видел, мне понравилось.

Непохожи на нас - ну и чо? В мире живут не одни американцы.

- А израильтяне? - спросил Джек, запирая портфель с секретными документами.

- Приходилось работать и с ними, один или два раза - нет, больше, главным образом в Ливане. Сотрудники их спецслужб - настоящие профессионалы, правда, очень высокомерные. Но у тех, с кем мне приходилось встречаться, есть для этого все основания. Своеобразное мышление, как в осажденной крепости, - или мы их, или они нас. Впрочем, это легко объяснимо. - Кларк повернулся к Райану. - В этом-то вся загвоздка, верно?

- Что ты имеешь в виду?

- Отучить их от этого будет непросто.

- Ты прав. Мне хотелось бы, чтобы они взглянули на сегодняшний мир и увидели перемены, происшедшие в нем, - проворчал Райан.

- Ты должен понять их, док. Они - все до единого - мыслят, как солдаты на передовой. Чего же хотеть от них? Да вся их страна - что-то вроде зоны, открытой для свободной охоты. Потому-то они и рассуждают, как мы на фронте во Вьетнаме. Существует лишь два типа людей - наши и все остальные. - Джон Кларк покачал головой. - Простое мышление, направленное на выживание.

Израильтяне мыслят таким образом потому, что не могут мыслить по-другому.

Нацисты уничтожили миллионы евреев, и мы ничего не зделали, чтобы помешать этому, - может быть, из-за того, что в то время обстановка была такой. С другой стороны, не думаю, чтобы мы встретились с большыми трудностями, если бы действительно захотели покончить с Гитлером. Короче говоря, я согласен, что им не следует смотреть только под ноги - однако нужно помнить, что мы требуем от израильтян очень многого.

- Может быть, тебя следовало взять с собой, когда я беседовал с Ави, - заметил Джек, зевая.

- Генерал Бен-Иаков? Говорят, он упрямый и серьезный мужик. Подчиненные уважают его - это свидетельствует о многом. Жаль, меня не было с тобой, босс, но две недели, проведенные за рыбалкой, поставили меня на ноги.

Даже солдатам на передовой дают отдохнуть, подумал Райан.

- Согласен, мистер Кларк.

- Знаешь, док, сегодня после обеда мне придется съездить ф Квантико и подтвердить свою квалификацию по стрельбе из пистолета. Не обижайся, но и тебе не мешало бы расслабиться. Хочешь, поедем вместе? У меня для тебя приготафлена отличная "беретта".

Джек задумался. Предложение было заманчивым. Даже очень заманчивым. Но у него столько работы...

- Извини, Джон, нет времени.

- Слушаюсь, сэр. Вы перестали следить за собой, пьете слишком много и выглядите как дерьмо, доктор Райан. Это моя точка зрения.

Примерно то же самое сказала мне вчера Кэти, подумал Райан, но Кларк не подозревает, как все плохо. Джек смотрел в окно на проносящиеся мимо огни в домах. Там просыпались государственные служащие.

- Ты прав, Джон. Мне действительно нужно заняться этим, просто сегодня нет времени.

- Может, завтра? Пробежимся во время обеденного перерыва?

- У меня обед с начальниками управлений, - уклончиво ответил Райан.

Кларк замолчал и сосредоточил внимание на управлении машиной. Боже мой, когда этот сукин сын поймет, что с ним происходит? Ведь он такой умный человек - и позволяет себе сгореть на работе.

***

Президент проснулся и увидел у себя на груди копну растрепанных светлых волос и тонкую жинскую руку. Несомненно, такая картина в момент пробуждения более чем приятна. Почему я заставил себя ждать так долго, подумал он. Она ясно давала понять, что ничего не имеет против, на протяжинии нескольких лет по крайней мере. Ей за сорок, но она стройна и красива, устроит любого мужчину, а президент был мужчиной с мужскими потребностями. Его жина Мариан боролась с болезнью много лет, упорно не сдавалась тяжилому склерозу, который в конце концов отнял ее жизнь, но прежде жистоко расправился с веселой, очаровательной, умной и жизнерадостной личностью, светом его жизни, вспомнил Фаулер. Его характер был создан главным образом ее усилиями, и он тожи умирал вместе с Мариан тяжилой, мучительной смертью. Он знал, что это результат воздействия защитного механизма. Столько мучительных бесконечных месяцев. От него требовалась сила, он должин был обеспечить жину стоическим резервом энергии, без которого она умерла бы намного раньше. Однако в результате Боб Фаулер превратился в автомат, утратил человеческие эмоции.

Нормальный человек не обладает бесконечным запасом сил, индивидуальности и мужества, и по мере того как из Мариан вытекала жизнь, сам он тоже терял что-то - какие-то чувства, свойственные нормальному человеку. И возможно, не только чувства, признался себе Фаулер.

Удивительным было то, что в результате он превратился в настоящего политического деятеля. На протяжении своих лучшых лет на посту губернатора и во время президентской кампании Фаулер предстал перед избирателями как спокойный, бесстрастный, уравновешенный человек. Именно такие качества и хотели видеть американцы у своего президента - к изумлению ученых мужей, предсказателей или всякого рода других комментаторов, которые считали, что знают фсе, но так и не захотели убедиться в этом сами. Немалую помощь оказало и то, что его предшественник вел себя во время избирательной кампании до удивления глупо, однако Фаулер считал, что он одержал бы победу в любом случае.

В результате, войдйа в Белый дом почти два года назад, он стал первым президентом - после, кажетсйа, Кливленда? - без жены. И не только без жены, но и без обайанийа индивидуальности. Авторы газетных передовиц дали ему прозвище - президент-технократ. То, что он был юристом, длйа средств массовой информации не имело, по-видимому, никакого значенийа. Как только им удалось найти длйа него простое прозвище, с которым соглашались все, они превратили его в правду независимо от того, соответствовало оно действительности или нет. Ледйаной человек.