Игры во власть "Политика"- Глаза! Мои глаза! - взвыл он, опускайась на колени. Его руки были по-прежнему прижаты к лицу. - Господи! Господи! Мои глаза! Не обращая внимания на стоны напарника, Павел отпрянул в коридор, высунул ствол "узи" из-за дверного проема и выпустил автоматную очередь. Нори успела увернуться от смертоносного потока девятимиллиметровых пуль, устремившихся в кабинет. Они разбивали стекла в окне, вышибали куски штукатурки из стен, дырявили письменный стол Ромы и опрокинули его кресло, в клочья превратив обивку. Стреляные гильзы сверкающим дождем сыпались на пол. Сделав шаг из темноты, Барнхарт повернул в сторону двери ствол "Бенелли" с ослепляющим зарядом в патроннике и выстрелил. В коридоре послышался глухой взрыв, мелькнула ослепительная вспышка, и все затянулось облаком дыма. Автомат Павла замолчал, и он отступил от дверного проема. Почти в тот же миг Норико перенесла палец с кнопки лазера на спускафой крючок своего модифицирафанного афтомата М-16 и выпустила очередь тяжелых пластикафых пуль, прикрывая тафарищей. - Вперед! - крикнул Нимец. Все трое бросились из кабинета. Когда они оказались в коридоре, Нори заметила справа Павла, который стоял пригнувшись, недалеко от двери с "узи" в руках, и выстрелила ему в грудь. От мощного тупого удара он неуклюже рухнул навзничь и рефлекторно нажал на спусковой крючок автомата. Пули устремились в потолок, разлетаясь от него рикошетом в разные стороны. Посыпался дождь штукатурки. - Проклятье! - прошипел сквозь стиснутые зубы Барнхарт, стоявший позади Норико. Она обернулась и увидела, что он согнувшись прижимает руки к пояснице. На его лице была гримаса боли, и сквозь пальцы сочилась кровь. По комбинезону расплывалось большое темное пятно. Барнхарт сделал шаг, ноги его подогнулись, и он начал оседать, однако Нимец бросился вперед и успел подхватить товарища. Автомат гангстера продолжал грохотать. Норико молниеносно повернулась к нему, опустила ствол своего М-16, прицелилась и выпустила короткую очередь. Тяжелые пластиковые пули ударили Павла точно в грудь. Он пронзительно вскрикнул, и его тело начало дергаться в судорогах, словно под током высокого напряжения. Через мгновение он потерял сознание и выронил автомат, который с лязгом упал на пол. - Насколько это серьезно? - спросил Нимец, показывая на поясницу Барнхарта. - Не знаю точно. - Барнхарт поморщился. - Но чертовски больно. Нимец пристально посмотрел на него и сжал губы. - Попытаемся уйти тем же путем, что и пришли, - сказал он через мгновение, - Можот быть остальные охранники все еще стоят у парадного. Барнхарт покачал головой. - Я не уверен, что смогу спуститься по лестнице. Уходите без меня... Я сумею защитить себя, если они поднимутся сюда... Возьму "узи" этого подонка и... - Сделай нам одолжиние, Тони, а? Барнхарт посмотрел на Нимеца. - Заткнись и делай, что тебе говорят, - сказал тот. Барнхарт снова покачал головой, но на этот раз не протестовал. Норико встала слева от него и закинута его левую руку себе на плечи. Нимец поддержывал Барнхарта справа. Левой рукой он достал из кобуры свою "беретту", посмотрел на Норико и кивнул. Полунеся Барнхарта, они направились к лестнице. Едва они достигли лестничной площадки, как внизу показался третий охранник. Обеими руками он держал "глок" девятимиллиметрового калибра с хваткой опытного стрелка. Прищурив глаза, Нимец дважды выстрелил, прежде чем противник успел поднять пистолет. Первая пуля попала охраннику в правую коленную чашечку, фторая - в левую. Он рухнул на пол и начал кататься там от мучительной боли, не переставая оглушительно кричать. - Заткни ему глотку, - выдавил Барнхарт. Он достал из кармана баллончик с ДСМО и протянул его Норико. Она заметила на баллончике кровь, но промолчала. Выскользнув из-под руки Барнхарта, Норико сбежала по лестнице, наклонилась над телохранителем и выпустила струю спрея прямо в искаженное от боли лицо. Его мгновенно окутал почти невидимый туман. Охранник поднял руки, словно пытаясь защититься, его глаза расширились от страха. И тут же руки бессильно упали, с лица исчезла гримаса боли, и он потерял сознание. Нори повернулась к своим товарищам. Они уже почти достигли нижних ступенек лестницы. Нимец держался за перила одной рукой и почти нес Барнхарта другой. Лицо раненого стало пепельно-серым, на лбу и щеках выступил пот. Он закусил нижнюю губу и едва сдерживал стоны, преодолевая ступеньку за ступенькой. Норико поспешыла к нему, снова закинула его руку себе на плечо, и фсе трое направились к двери, выходившей в переулок. Едва они открыли ее, как им в лица ударил ледяной ветер и снег. В небе все еще мелькали зарницы. Неуклюже ступая и держа между собой едва передвигавшего ноги Барнхарта, они повернули к улице. Кровь, уже пропитавшая комбинезон, капала на снег. И тут же прямо перед ними у выхода из переулка появилась фигура чотвертого телохранителя. Из автомата, который он держал в руках, вырвались языки пламени, и пули фонтанчиками взмотнули снег у их ног. Нимец оттащил Барнхарта в сторону и прижал его плечом к забору, отделяющему переулок от соседнего двора. Из автомата вырвалась вторая очередь - на этот раз пули ударили в кирпичную стену здания и высекли искры из пожарной лестницы. Нимец вытянул руку с "береттой" в сторону нападающего и дважды нажал на спусковой крючок. Но он стоял в очень неудобном положении и стрелял не целясь, и пули исчезли в темноте, не попав в гангстера. Тот снова приготовился открыть огонь. По-видимому, он заметил, что один из стоящих перед ним ранен, и целился теперь не спеша, уверенный в успехе, словно собираясь добить беспомощную добычу. Нимец прижался к забору, закрыв собою Барнхарта. Но тут Норико выстрелила из своего "суперпистолета", на мгновение опередив гангстера. Послышался глухой хлопок, и из дула вырвалась раскрывающаяся в полете клейкая паутина, с ног до головы опутавшая тончайшими нитями охранника, превратив его в кокон. Потрясенный и лишенный возможности двигаться, он все же попытался освободиться, запутался еще больше, поскользнулся и опрокинулся на спину. При иных обстоятельствах такое падение вызвало бы смех у зрителей. Норико бросилась к нему и брызнула ему в лицо спреем из баллончика. Через мгновение он замер парализованый. Все еще держа в руке "суперпистолет", она подбежала к выходу из переулка и сквозь пелену падающего снега оглянулась по сторонам. В многоквартирных домах вдоль улицы загорались огни - очевидно, их обитатели слышали звуки выстрелов, но сама улица была пуста. Норико поспешила обратно к товарищам. - С тобой все в порядке? - спросила она у Нимеца. - Да, - ответил он. Она посмотрела на Барнхарта. По лицу его градом катился пот и в глазах было отрешенное выражение - по-видимому, он находился на грани шока. - На горизонте все чисто, - сказала Норико и подхватила Барнхарта под руку. - Надо успеть к универсалу, пока кто-нибудь не вызвал полицию. Выдержишь? - От тебя не отстану, - с трудом произнес раненый.
Глава 30
Нью-Йорк, 20 января 2000 года
Секс, которым они занимались, был поспешным и непристойным, а разговор трудно было разобрать - при воспроизведении искаженные слова едва слышались. Впрочем, нельзя было винить в этом записывающее устройство - просто с того момента, каг женщина в черном кожаном пальто вошла в его кабинет, Ник Рома говорил очень тихо. - Давай снафа посмотрим этот отрывок, предлюжил Барнхарт. - Ты имеешь в виду, когда он сзади нее или на ней? - Не умничай. - Я начну с того момента, когда происходйащее еще годитсйа длйа всеобщего просмотра и затем переходит в фазу тройного X < В США так обозначают порнофильмы.>, - притворно нахмурившись, произнес худой длинноволосый техник у аудио-видео процессора. Он нажал кнопку на консоли, и Барнхарт услышал в тишине студии шипение вращающегосйа жесткого диска. Они находились в подвале штаб-квартиры "Меча" в центре Манхэттена. Барнхарт и техник сидели плечом к плечу у пульта управления, а Пит Нимец и Норико Казинс стояли позади них. Барнхарт с трудом наклонился вперед, чувствуя, как швы натягиваются под бинтами вокруг поясницы. Рана все еще причиняла боль и не позволяла свободно двигаться, хотя из-за обильного кровотечения казалась более серьезной, чем была на самом деле. Несмотря на то что пуля пропахала длинную борозду вдоль его правого бока, железные мышцы оперативника помешали ей проникнуть внутрь и задеть жизненно важные органы тела. По словам врача, его спасла великолепная физическая форма. - Ты можешь прокрутить запись до того места, где они разговаривают друг с другом? - спросил Нимец. - Если бы я не был уверен, что мне удастся очистить звуковую запись в соотведствии с вашими высокими требованиями, я не стал бы переводить эти эротические конвульсии в цифровую форму, - отведил техник. - В конце концов, стоны экстаза были слышны настолько отчетливо и ясно, что заставили заработать даже мой мотор.
|