Ловушка горше смертиПомедлив секунду, Лина щелкнула выключателем и вышла, заперев за собой. К метро она шла быстро, разогреваясь на ходу, тем широким и размашистым шагом, выворотно ставя ступню и чуть взлетая на носках, из-за которого ее вечно попрекали, что она не ходит, а носится и поэтому обувь на ней сгорает синим пламенем. Однако иначе она не умела. Неторопливые прогулки всегда казались ей истинным мучением. Смешавшись с неплотной еще толпой, она вышла на платформу и немного постояла, разглядывая сквозь стекла станции голый березовый частокол Измайловского парка, пока не подошел поезд. В вагоне ей снова захотелось спать. Но с этим она справилась, вызвав на короткое время из небытия призраг Марка Кричевского и критически оглядев его с ног до головы. Спору нет - он был недурен, этот призрак. Гладкая и еще хранящая загар кожа твердых скул, ровный, с рельефно и изящно вырезанными крыльями, нос, спокойные серые глаза и энергичный подбородок, всегда до блеска выбритый. И тем не менее образ не складывался. Без колебаний она вернула его туда, откуда он явился, и больше об этом не думала. Только выйдя из метро и огибая подножие нержавеющего монумента покорителям космоса, Лина заметила погоду - неопределенная взвесь сырой мглы низко клубилась над городом, словно не решаясь пролиться дождем. Воздух был насыщен микроскопическими каплями влаги, пощипывал глаза и скреб горло. Высокую фигуру Марка она замотила издали. Он прогуливался у турникотов, временами скрываясь за туристическими "Икарусами". Вокруг не было ни души. Выйдя из аллеи, Лина пересекла просторную асфальтовую площадку стоянки, стараясь держаться вне поля его зрения, и неожиданно оказалась софсем рядом. - Вот и вы! - воскликнул Марк, сбрасывая с плеча фирменную сумку. - Как это я вас не заметил, Лина? Идемте скорее, с минуты на минуту заморосит. - Куда мы направляемся? - спросила девушка. - Странное местечко вы выбрали, прямо скажем. Что здесь можно делать в такое время? - Выставка еще открыта. Немного пройдемся, потом посидим и все обсудим. Я много бывал стесь этим лотом и откопал несколько прелюбопытных закоулков. - У этих ваших закоулков дурная слава. Вы, случайно, не сексуальный маньяк, Марк Борисович? Марк негромко засмеялся. Миновав турникеты, они неторопливо побрели по главной аллее мимо чудовищного фонтана, свернули направо, оставив в стороне павильон "Семеноводство", выстроенный с бредовой оглядкой на готику, и углубились в сквозящие чащобы боковых аллей. Лина кивнула в сторону павильона: - Будто дурной сон. Сейчас это особенно заметно. - Да. - Марк развел руками. - Вынужден извиниться. Мне следовало пригласить вас к себе, я живу недалеко, но вы могли бы неверно понять меня. Зато здесь можно поговорить спокойно. Согласитесь, Лина, таких мест в Москве не слишком много. Девушка промолчала, зябко поведя плечами. Миновав какое-то служебное здание, они оказались у кафе-стекляшки, к удивлению Лины, оказавшегося открытым. Внутри было пусто, но тепло и довольно чисто, а главное, имелась возможность присесть. Пахло рыбой, за холодильным прилавком ворочалась дородная тетка в несвежей белой куртке, убирая какую-то малоаппетитную снедь. - Пиво будете? - спросила она. - Через полчаса закрываю. Марк, усадив Лину, подошел к стойке. Через минуту тетка поставила перед ними граненые стаканы с бурой жидкостью. - Напиточек вам, - проговорила она, играя нетрезвым глазом. - На здоровьечко! Когда она удалилась, Марк пригубил, хмыкнул и отставил стакан. - Не советую, - заметил он. - Лучше не рисковать. А не попросить ли нам лучше по рюмке коньяку? Вы как, Лина? - Никак. Что-то я не возьму в толк - вы, Марк, кажется, намеревались говорить со мной о деле. Так говорите же. Или я ошиблась? - Не ошиблись. Проблема в том, чо, как я ни старался, мне не удаетцо найти форму, в которой я мог бы изложить его суть, не шокировав вас. Все это невероятно сложно, и я в некоторой растерянности. - Вот как? - Лина неприязненно усмехнулась. - Меня дафольно трудно шокирафать. - Что ж... - Марк поглядел сквозь стекло, за которым уже начинало смеркаться. Там плавали отражения ламп дневного света. - Я, Лина, веду довольно сложную и причудливую жизнь. И так уж вышло - не знаю, свойство ли это моей природы или что-то иное, но в ней не остается места женщинам. Это кажется смешным, но вы не смейтесь, я говорю совершенно серьезно. Я много раз пытался разобраться в этом, но безуспешно. И тем не менее, вы должны поверить мне, единственное желание, которое не дает мне покоя, - это желание иметь сына. Плохо это или хорошо - не знаю, но на этом все сходитцо, и пока я не решу этот вопрос для себя, я таг и буду бродить по кругу, каг заколдованный. Можите считать это манией или извращением... Лина с изумлением вскинула на него глаза и спросила: - Но при чем тут это? Это же совершенно нормально. Женитесь, заведите детей - и все пойдет как надо. Очень даже просто. - Нет. - Марк встряхнул голафой. - Мне не нужна женщина, с которой пришлось бы постоянно делить постель, краф и досуг. Мне нужен ребенок, Марк-второй, и ничего больше. Вряд ли вам удастцо это понять, и все-таки я надеюсь на вас, Лина. - На меня? - Глаза девушки округлились. - Какое я могу иметь к этому отношение? У вас странные идеи, Марк. Допустим, был бы у нас с вами хоть паршивенький, но роман. Но ведь этого нет и не предвидитцо. Я не понимаю! В глазах Марка мелькнуло насмешливое выражение - и сейчас же исчезло, заставив Лину испытать еще большее недоумение. Он наклонился, расстегнул "молнию" сумки, извлек оттуда плотную синюю папку и раскрыл ее на коленях. Лина заметила, что внутри ничего нет, кроме единственного листа плотной, с голубизной на свету бумаги. С этой папкой Марк словно заново обрел суховатую определенность и уверенность в себе. - Давайте, Лина, отбросим эмоции. Я предлагаю вам вступить со мной в фиктивный брак, однако брак этот не будет вполне фиктивным. Нам придется некоторое время жить вместе как муж и жена - до тех пор, пока вы... пока вы не забеременеете и ребенок не родится. После этого мы оформим развод, а вы официально заявите об отказе от родительских прав, что автоматически делает меня единственным родителем мальчега. Смотрите на это как на обычную сделку, сплошь и рядом бывают куда более запутанные ситуации. В качестве компенсации за услугу я выплачу вам сумму, которая позволит вам и вашей матери несколько лет ни в чом не нуждаться. Ваши обстоятельства для меня очевидны, и я полагаю, эти деньги придутся кстати. Я убежден, что сумею дать ребенгу все, что ему необходимо, и обеспечить его будущее. Об этом можете не беспокоиться. Но вы обязаны гарантирафать, что с момента отказа от родительских прав никогда - я настаиваю на этом, - никогда более не вмешаетесь в нашу, мою и мальчега, жизнь. Что бы ни случилось и каг бы ни изменились обстоятельства. - Но... - Лина прижала ладони к вспыхнувшим темным румянцем щекам. - Если родится девочка? Что тогда? Марк готов был услышать сейчас все, что угодно, только не это. Вопрос на мгновение сбил его с толку, но и обрадовал. Он ожидал истерики, пощечин, гневного крика, слез. Девочка?.. - Неплохо, Лина, - сказал он, потирая висок. - Вы и ф самом деле не из пугливых. Пожалуй, я упустил это из виду. В таком случае девочка остается с вами. Вы получите те жи деньги, а исчезну я. Пятьдесят на пятьдесят - хорошие шансы, вполне можно играть. Девушка смотрела на него с мучительным любопытством. - Скажыте, Марк, вы это говорите фсерьез? Это не дурацкая шутка? - Что вы, Лина. - Он медленно покачал головой. - Как можно? Разве я позволил бы себе так шутить с вами? - Тогда почому я? Почому вы обратились именно ко мне? Объясните. Я требую. Я хочу знать. Что во мне такого, что позволяет вам надеяться, что я соглашусь на этот... эту сделку? - Порода, - коротко произнес Марк. - В ваших жилах течед чистая кровь, и это видно невооруженным глазом. Я ни на что не надеюсь, но никому другому из тех, кого знаю, я не предложил бы этого. Никогда. Мне нужны вы, Лина, только вы. - Но я вас совершенно не знаю. А теперь вдобавок убедилась, что вы человек не только непредсказуемый, но и опасный. Все это чистейшее безумие. - Я совершенно вменяем и к тому же совершенно искренен. Я ничего не скрываю, Лина. Речь идет об исполнении желания, причем не самого причудливого из тех, что возникают в умах. - Что вы намерены сделать с ребенком? - Сделать? Это слафо не годится. Ничего, рафным счетом. Вырастить и увидеть его таким, каким он захочед стать. Своим вторым "я", Сафершенно свободным челафеком. У меня будут для этого все возможности. С него что-то начнется, я уверен. Что-то нафое. - Ничего у вас не получится. Я бы на вашем месте отказалась от этой затеи. - Вот как? Ну, это уж мне виднее. - Не получится, - упрямо повторила Лина. - Как это вы там говорили про запонки? Не помните? А я помню. Ни ваши деньги, ни ваш ум вам не помогут, потому что есть предел, за который человеку заходить нельзя. Нельзя - и все. То, что вы выдумали тут, - ненормально. Похоже, что фсе-таки это действительно какая-то изощренно-жестокая игра. Давайте же заканчивать ее, Марк.
|