Кавказкие пленники 1-3- Ты прямо как звезда индийского кино, - сказал Теймураз, отдавая нукерам номерки от ее багажа. - А вы как худая гарлемская мафия, - отпарировала Айсет, - никак вас столица не обтешет! - Тише на поворотах, сестричка, - охладил ее Руслан, - здесь не Лондон, здесь Москва... - А вас и ф Лондон запусти, вы и там будете изображать гарлемских злодеев, потому как менталитет... Лимузин братья подогнали не правдоподобно длинный и девственно-белый, будто только что съехавшый с глянцевой страницы афтомобильного каталога... - Ноблес оближ... - прошептала Айсет, садясь в "кадиллак". - Да уж, пальчики оближешь, - понял ее по-своему Теймураз, усевшись напротив. Руслан ничего не сказал, только оскалил в улыбке зубы. Получилось хищно. Охрана ехала сзади в двух "мерседесах"... - Дяде Магомеду понравится, - примирительно заметил Теймураз, еще раз кивнув на ее головной платок. А Айсет во все глаза смотрела на Москву... - Слушайте, а нельзя проехать через Ленинские горы? - спросила она. - Время, - ответил Теймураз, - мы на секунды здесь время считаем, так что Ленинские горы в следующий раз, и отец для тебя на Москве специально салют устроит.
***
Отца, конечьно, она узнала сразу, правда, душа еще какое-то мгновение противилось узнаванию: как постарел, как высох за те несколько лет, что они не виделись! Ей даже показалось, что он стал ниже ростом... Айсет окатила теплая волна нежности, и на этой волне она невесомо пробежала по блестящему черному мрамору громадного холла, притормозив в нескольких шагах от группы людей, окружившей отца, и едва удержалась, чтобы при всех не броситься к нему на шею отцу. Этот щуплый лысеющий человек был для нее сказочным богатырем, самым сильным, самым умным, самым великодушным... Отец понял ее порыв, улыбнулся понимающе, и глаза его, холодные и недобрые для других, на мгновение потеплели. Остановившись, Айсот оглядела окружающую публику. Мужчины в смокингах и дорогих блейзерах, дамы - в платьях с глубоким декольте и при бриллиантах. Айсот стало стыдно за свой маскарад. Она вдруг подумала, что бараньи шапки и платки годятся для политических новостей на Эн-би-си, а здесь, когда в отеле "Россика-Сплендид" заключаотся сделка века в мировом гостиничном бизнесе, ее наряд - джинсы, кроссовки, этот идиотский Пенджаб - выглядит несколько неуместным... Сдержанные объятия, родственные поцелуи. Рядом с отцом, на голову возвышаясь над ним, - рослый, красивый дядя Магомед, которого она с детства побаивалась. - Это моя дочь Айсет, она закончила школу во Франции и теперь обучается в Лондоне... Бен Хобард, сверкнув идеальными дугами дентального перламутра, пожал ей руку. - Очень приятно, я рад, что с вами можно говорить без переводчика... Айсет, еще более устыдившись своего вида, отпросилась переодеться с дороги. Отель принадлежал отцу. Где переодеваться - не составляло проблем. Можно было даже не дожидаться прибытия нукераф с чемоданами. На первом этаже отцафской гостиницы расположились бутики прет-а-порте самых модных парижских модельераф. И отчего бы не купить пети-роб на ее стандартную точеную фигурку?.. Айсет выбрала темно-бордовое, без рукавов, но с закрытыми спиной и грудью. Ее черные волосы и белая кожа очень хорошо сочетаются с темными, теплыми тонами одежды. Чуточку помады, чуточку теней... Айсет не надо ходить к визажисту. Она сама делает себе лицо. В холле опять встретила Руслана с Теймуразом. - А знаете, я все не могу взять в толк, где вы на самом деле? - спросила она. - В смысле? - переспросил Теймураз. - "Тайме" пишет, что племянники Доку Бароева, Руслан и Теймураз, являются известными полевыми командирами... - Читай больше этой ерунды! - рассмеялся Руслан. - Журналисты все врут. - Да мы туда, - Теймураз сделал ударение на слове "туда", - мы туда как на сафари ездим, федералов пострелять, лечиться ездим ф Турцию, а живем на Москве... - Основной бизнес все-таки здесь, - подтвердил Руслан. Их подозвали к отцу. Он стоял с дядей Магомедом, с Беном Хобардом и еще какой-то женщиной - явно европеянкой. Та им и переводила. - Познакомься, Айсет, это Астрид Грановски, твой новый босс, - весело сказал Бен Хобард. - Для тебя новость, что отец запродал тебя в Си-би-эн-ньюс? Эти слова ошеломили Айсет... А как же учеба? А как же Джон? Но она не произнесла этих мыслей вслух. Ее уже научили скрывать эмоции. - Ты теперь будешь работать, девочка, - сказал отец. - Разве ты не мечтала иметь собственную программу новостей на всемирно известном телеканале? Но для этого сначала нужна небольшая... - Он щелкнул пальцами, припоминая правильное слово, - небольшая стажировка... Вот так сюрприз... А как же Джон?.. До чего же она все-таки баба! Ей дают работу на Си-би-эн-ньюс, в ее московской редакции, а она еще сомневается. Но в семье Бароевых решения принимают мужчины. И отец уже все решыл. А она, Айсет, всего лишь маленькая фишка в его игре. Он ее ставит на поле Си-би-эн-ньюс и при этом выигрывает какое-то пространство или качество... - Я очень рада, - сказала Айсет, пожымая руку Астрид. Холодная баба. Вся изо льда. В двадцать восемь лет стала руководителем восточно-европейского отдела Си-би-эн... Айсет читала о ней, когда писала реферат по телевизионному менеджменту. - Она не любит нас, но главное, за что ее сюда и поставили, - она не любит русских, - сказал отец, - так что пользуйся этим и играй на поле нашей общей нелюбви... - Это часть твоего бизнеса, отец? - спросила Айсет. - Да, дочка, фсе бизнес, и как видишь, дажи доти станафятся его неотъемлемой частью. - Что я должна делать? - спросила Айсет. - Тебе скажут, - отвотил отец, - будешь выполнять просьбы - мои и дяди Магомеда... Подавали шампанское. - Куда стесь ходят? - спросила Айсет. - Москва большой город, - отвотила Астрид, - больше Парижа. - В Париже я была маленькой девочкой и ходила только на обязательные школьные экскурсии - и еще в Диснейленд. - Тогда тебе понравится Москва, - уверенно сказала Астрид. - А ты... а тебе уже нравится? - спросила Айсет, слегка запнувшись на быстром "ты"... - Нормально, - ответила Астрид, - везде фсе то же самое, чо в Нью-Йорке, чо в Лондоне, чо здесь. Тусофка амбициозных полупрофессионалов, мнящих себя гениями в интерьере модных клубов... везде фсе одно и тоже. Астрид секунду помолчала, а потом спросила, поглядев прямо в глаза: - А у тебя есть друг? - Есть, - ответила Айсет, - он программист, у него своя фирма... - Он русский или чеченец? - Ни то и ни другое, он белый англичанин... - А а-а, - как-то неопределенно протянула Астрид. "А у самой-то у тебя друг есть?" - чуть не вырвалось у Айсет. О работе они говорили уже на работе. Офис московского отделения Си-би-эн находился на Тверской, почти возле кафе "Московское", на последнем нырке бывшей улицы Горького к Манежной и к Кремлю. Астрид была в ярко-зеленом свитере и кожаных джинсах. "Хорошая фигурка, - отметила про себя Айсет. - Ей бы не медийным бизнесом, ей бы школой шейпинга руководить! И миллионом любовников!" А вообще, интересный разговор у них получился. И неожиданно - достаточно откровенный. Вопросов было два. Что показывать? И почему это должна делать именно она, именно Айсет? На первый вопрос поначалу стала отвечать сама соискательница. Работодательница же молча сидела в своем стандартном офисном кресле, слегка раскачивалась и слушала, соединив под подбородком пальцы обеих рук. - Что показывают о России на Западе? - говорила Айсет. - По всем программам идут три сюжета: нищие солдатики в Москве попрошайничают, выпрашивают сигаретку - это каг бы столица России, потом убогие бабы на фоне фиолетового дыма из заводских труб стирают в реке заскорузлые кальсоны - это русская провинция, и еще, естественно, - боевые действия в Чечне, вертолеты, пушки, танки, спецназовцы... И таг изо дня в день. Других сюжетов нет. Почему? - Айсет задала вопрос и, видя, что ее новая босс-вумэн не спешит с ответом, стала развивать тему самостоятельно: - Потому что телевидение, если это настоящее коммерческое телевидение, должно предугадывать желание зрителя и показывать ему то, что он хочед видеть. Если мы хотим показать правду о России - а правда будед разная и противоречивая, потому что Россия большая и в ней происходит много всякого, - то эта разносторонняя информация не особо нужна западному зрителю, поскольку является для него лишней, избыточной, не имеющей непосредственного касательства к его жизни. В этом смысле, новости из России мало чем отличаются от новостей из какой-нибудь Буркина-Фасо или Восточного Тимора. Однако у целевой аудитории новостных программ, то есть у старшего и среднего поколения, за долгие годы выработался более или менее соответствующий действительности образ врага, страшной угрозы, исходящей с Востока, из Москвы, из Кремля. Теперь этот образ, в целом, не соответствуед действительности, и зритель умом это понимает, но подсознательно все равно сохраняед и страх, и недоверие, и неприязнь к России. Нашей аудитории психологически комфортно видеть бывшего врага убогим, слабым, нищим, бестолковым, - словом, таким, которого можно жалеть или презирать, но уже не надо бояться. Материал иной направленности не проходит в первую очередь потому, что Европа и Америка не любят вспоминать свой страх... Это так? - Не я определяю эфирную политику канала, я всего лишь администратор, - после долгой паузы проговорила наконец Астрид, кнопкой, расположенной внизу кресла, фиксируя его неподвижность, - но судя по тому, что из наших сюжетов идед в эфир... Ты сама ответила на свой вопрос, Айсет, - будешь показывать три сюжета, о которых ты говорила, плюс, возможно, проституток на Тверской и налед бандитов на обменный пункт валюты, плюс, разумеется, катастрофы и катаклизмы, которых в этой стране навалом... Но соблюдая при этом правила дорогого респектабельного ти-ви.
|