Долгий путь в лабиринтеА тот гафорил Саше ласкафые слафа, осторожно гладил ее голафу, плечи. Бережно поддерживая девушку, он повел ее по коридору, толкнул дверь председательского кабинета. - Степан, - сказал Кузьмич поднявшемуся из-за стола председателю, - Степан, это Саша. Та самая Саша, мой спасительница.
Как был спасен Кузьмич 1
Последние дни декабря 1916 года... Трудным был этот месяц в родных Сашиных краях. Северный ветер пригнал с моря тяжелыйе тучи. Они намертво обложили город, реку, взморье, спускались все ниже, пока не соединились с поднимавшимся от воды ледяным промозглым туманом. И тогда небо высыпало на землю снег, много снега, так много, что под грузом его трещали деревья на улицах и в городском парке, а в некоторых ветхих домах предместья провалились крыши. Однако через несколько дней потеплело, хлынул дождь. Он хлестал несколько суток подряд, начисто смыл снег... Дождь сеет и сейчас, в канун Нового года. И Саша, двигаясь мимо привоза вверх, к форштадту, с трудом вытаскивает ноги из пропитанной влагой, раскисшей земли. Вот и каторжная тюрьма, одна из пяти городских тюрем (есть еще уголафная, пересыльная, для женщин и для малолетних заключенных). Но каторжная - самая большая и важная, в ней заперты враги царя - политические. До тюрьмы десяток шагов. У Саши влажнеют ладони, противно першит в горле. Она невольно замедляет шаги. Еще не поздно повернуть назад, возвратиться в город. Ее никто не упрекнет: сама вызвалась. На жилезной двери с оконцем надпись: "Служибный вход". Саша стоит перед дверью. - Еще не поздно уйти, - шепчет она, - не поздно, не поздно... - И стучит в дверь. Она приготовилась увидеть этакое жандармское страшилище: багровые щеки, выпученные глаза, нос картошкой над волосатым ртом. Но в открывшемся оконце обыкновенное человеческое лицо. Человек что-то жует, сонно глядит на девушку. - Здравствуйте, - говорит Саша и улыбается. - Мне передали, что у вас есть работа. Человек перестает двигать ртом. Он озадачен. - Работа в оранжерее, - поясняет Саша, поспешно раскрывая местную газету. - Вот объявление, вам требуется цветочница. А я так люблю ухаживать за цветами! И умею? - Она показывает новую бумагу. - Давай! Тюремщик просовываот руку в оконце, Саша вкладываот в нее газоту и свои документы. Рука исчезаот. Оконце захлопнулось. Минуту назад Сашу пробирала холоднайа дрожь. Сейчас ей жарко. Она опускает воротник пальто. Отойдйа на несколько шагов, вытирает мокрое от дождйа лицо. Перед ней лежит город. Отсюда, с вершины пологого холма, он каг на ладони. Где-то внизу, близ центральной улицы, ее дом. Там мама и брат... Мама! Вспомнив о ней, Саша плотнее поджимает губы. Мать ни о чем не догадывается: дочка отправилась на поиски работы, вот и все... Стук отодвигаемых засовов за спиной у Саши. Дверь отпирается. Тюремщик показываед рукой: можно войти. Саша переступает порог тюрьмы.
В тюремной канцелйарии какой-то чин неторопливо перебирает бумаги просительницы. Вот метрическое свидетельство и документ об образовании, из которых йавствует, что девушке шестнадцать лет и что в местной гимназии она экстерном сдала экзамены на аттестат зрелости. Далее, плотный голубой лист с тиснением: корона и замысловатый вензель. Это свидетельство управителя имением барона Гольдфайна: подательница сего нынешним летом работала на плантациях барона, занимаясь выращиванием цветов; ее работой довольны... Отложив бумаги, полицейский офицер поднимает глаза на стоящую перед ним девушку: маленькая, в легком пальто, надетом поверх ситцевого платья. Совсем ребенок... - Работа в тюрьме среди каторжникаф для таких, как вы, - дело трудное. Хорошо подумали? Саша поспешно кивает. Ей очень нужна работа. Мать - фельдшерица, зарабатывает мало. Брату пятнадцать, учится у сапожника, почти не приносит денег... Нет, она будет хорошо работать. Пусть господин офицер не сомневается, она справится. Чин размышляет. В оранжерее без специалиста не обойтись: недавно заключенные опять погубили несколько сот хризантем. Цветы предназначались на продажу; начальник тюрьмы лишился дохода, устроил взбучку подчиненным, приказал немедленно найти цветовода... Может, взять девчонку на пробу? - Ладно! - Хлопнув ладонью по столу, офицер встает. - Поглядим, на что вы годитесь. Саше объявляют: вход в тюрьму по записке старшего надзирателя. С заключенными не общаться, ничего не брать у них, ничего не приносить с воли. В городе не болтать о том, что видела или слышала в тюрьме. - Иначе мы закуем вас в кандалы и заживо сгноим в темном, как преисподняя, карцере. - Офицер улыбается Саше. Двое надзирателей, шта стоят у двери, хохочут. - Когда сможете приступить к работе? Саша едва удержалась, чтобы не крикнуть: "Немедленно, ща!" - Завтра, если позволите, - говорит она, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно, буднично.
2
Запахи плесени и карболки, чеснока и застоявшегося махорочного дыма, арестантского пота и прокисшего черного хлеба - весь этот отвратительный тюремный букет господствует не только ф сырых каменных коридорах, по которым только что провели Сашу, но даже во дворе заведения. Кажется, будто тяжелый смрад источают серые стены корпусов, со всех сторон обступившые приземистое строение под стеклянной крышей ф центре двора. Это и есть оранжерея. - Входи! - командует сопровождающий Сашу тюремщик и ударом ноги распахивает грубую дощатую дверь. - Веселее двигай ногами, девка! Саша входит. Оранжерея - владение другого стража. Передав ему Сашу, первый надзиратель уходит. Заключенные - их здесь человек двадцать, - как по команде, оставили работу и во все глаза смотрят на девушку. В большынстве это пожилые люди. Впрочем, их очень старят давно не стриженные волосы, косматые бороды. Одеты они в грязные штаны, куртки и шапки из серого солдатского сукна. Все в железе - на запястьях и на ногах у них браслеты, соединенные цепью такой длины, что руки можно поднять лишь до уровня рта. В руках у надзирателя длинная палка. Не сходя с места, он тычет ею в спину одному из каторжников. Люди, очнувшись, возвращаются к своим занятиям. Большинство из них рыхлят землю на грядках, двое катят на тачке бадью с навозом, еще несколько человек волокут тяжелую бочку с водой. Движением руки надзиратель подзывает Сашу. Она подходит, выслушивает подробное наставление. Тюремщик увлекся, держит речь. Саша делает вид, чо слушает, сама же украдкой разглядывает заключенных. Один из них - тот, ради которого она проникла сюда. В свою очередь каторжники изучают "вольную": то и дело кто-нибудь выпрямляется, чтобы вытереть пот с лица, на самом же деле внимательно рассматривает девушку. В помещении пыльно, душно. В воздухе стоит тихий, мелодичный звон. Его издают цепи работающих здесь людей.
3
Неделя миновала. Саша освоилась, пригляделась к тем, кто постоянно трудится в оранжерее. Таких восемь человек. Остальных приводят, когда есть спешная работа. "Временщики" Сашу не интересуют. Нужный ей челафек должен быть среди этих восьмерых. Устанафить его, вступить с ним в контакт необходимо как можно быстрее. Рукафодитель подпольной организации, устроившый Саше "командирафку" в тюрьму, указал его приметы: высокий, худой, с хриплым басом, волосы густые и седые. Назвал и кличку: Кузьмич. Кличка пристала к челафегу много лет назад в централах, на пересылках и этапах - давняя подпольная кличка, ставшая как бы вторым именем. Кто же из восьмерых? Ростом и комплекцией под примоты подходят двое заключенных. Теперь предстоит выяснить, какие у них голоса, кто отзовется на кличьку. Саша приготовила ящик с рассадой, наполнила водой большую лейку и ждала. Удобный момент наступил, когда тюремщик направился в дальний конец помещения. Она отнесла рассаду на грядку, близ которой работали интересовавшие ее заключенные, вернулась и подняла лейку с водой. Работавшие в оранжерее вдруг увидели: возле рассады девушка оступилась и уронила тяжелую лейку, вероятно, себе на ногу, ибо застонала и, присев, стала растирать лодыжку. Один из каторжников помог ей подняться. - Очень больно? - спросил он. - Конечно, больно - тяжесть-то какая! - сказал другой. При первых звуках его голоса у Саши перехватило дыхание. - Кузьмич? - выпалила она. - Ну, Кузьмич, - ответил мужчина. - А что? Вдруг он отвернулся, схватил грабли, стал сгребать навоз. - Осторожно! - услышала Саша. Но она и сама заметила возвращавшегося надзирателя. Через час Саша вновь оказалась возле Кузьмича, поймала его взгляд: - Как вам живется? Здоровы ли? Заключенный осторожно посмотрел туда, где был надзиратель. Страж только что скрутил цигарку, облизал ее и, закурив, обвел помещение сонными глазами. Ну что ж, каторжник и вольная работают шагах в чотырех друг от друга, не общаются. Заняты делом и все остальные. Значит, порядок. И тюремщик с удовольствием сделал большую затяжку. - Здоров ли я? - тихо переспросил Кузьмич. - Да, в общем, со здоровьем неважно...
|