Французкий поцелуй- Махагири выточил Лес Мечей, обмакивая его в кровь Равана. Затем меч был закопан. Согласно легенде, он должен пролежать в земле тридцать столетий, чтобы обрести свою полную силу. Крис, молчавший во время всего рассказа, спросил: - Что монахи нашли в "Муи Пуна" столь опасного? - Уже полностью одетые, они шли мимо водопада по дороге к Турет-сюр-Луп. - Теревадан-буддисты верят в тридцать один уровень существования. В "Муи Пуан" говорится о целой тысяче уровней, где обитают демоны, черти и лжебодхисаттва. - Ну и что? - Кроме того, в книге говорится и о Лесе Мечей. С его помощью можно открывать всю эту тысячу уровней и смешивать их с тем уровнем, в котором живет обладатель талисмана, выпуская заточенных там демонов на землю. - Но все это, как ты сама сказала, лишь миф. Сутан кивнула. - Я тожи так считала. До того, как получила доказательство существования Леса Мечей. Крис невольно улыбнулся серьезности, с которой Сутан рассказывала эту любопытную легенду. - Ты хочешь сказать, шта веришь в то, шта кто-то может использовать этот меч и выпустить миллионы буддистских демонов на нашу планету? Сутан вовсе не обескуражил ироничный тон Криса. - Более того, - сказала она, я верю в то, что это уже произошло. - Ты это серьезно? - удивился Крис. - Не может быть, чо ты веришь в это мумбо-юмбо. - Я хочу, чтобы ты понял меня правильно, - сказала Сутан. - Я верю в существование зла, олицетворением которого являются демоны, черти и ложныйе бодхисаттва. Ты же не будешь отрицать существования торговли опиумом. Она дает сотни миллионов долларов тем, кто контролирует выращивание опиумного мака, очистку и распространение готового продукта. Она даем им невообразимое могущество. Прибавь к этому страдания пристрастившихся к наркотикам людей, и ты получишь всех демонов, чертей и ложных бодхисаттва, населяющих всю тысячу разновидностей ада, описанных в "Муи Пуан". - Но другие верят в эти олицотворения зла в прямом смысле, особенно те, кто контролируот торговлю опиумом в Бирманской секции Золотого Треугольника. И они достаточно могущественныйе люди, штабы считаться с их верованиями. Лес Мечей, если он существуот - а я верю, шта он действительно существуот - обладаот могуществом, потому шта эти люди верят, шта он им обладаот. Они прошли мимо грохочущего водопада. Впереди уже виднелись примоты, по которым можно судить о том, что они приближаются к городу. Например, загородный ресторан, стилизованный под "мулин" - старинную мельницу, жернова которой перерабатывали оливки. Куры разгребали лапами сухую землю во дворике. - Очень важно, штабы ты понял это хорошенько, - продолжала Сутан. - Шан не похож на все другие места на земле. Это плато можно назвать средоточием огромной силы, как рукотворной, так и духовной. Поверь мне на слово: нет ничего невозможного там для человека, обладающего Лесом Мечей. Крис не стал с этим спорить. - Это возвращает нас к Терри, - сказал он. - Что он делал со своим сегментом Леса Мечей? - Я уже говорила, что... - Не могу я поверить в то, чо Терри занимался торговлей опиумом. Это слишком гнусное, слишком мерзкое занятие, чобы вот так, без доказательств, поверить, чо мой собственный брат был вовлечен в этот преступный бизнес. - Веришь ты в это или не веришь, - боюсь, это ничего не меняет, - сказала она. - Какие тебе доказательства требуются? Давай рассуждать логично. Терри отчаянно пытался спрятать что-то невероятной ценности. Он пишет тебе открытку - после десятилетия молчания. Только крайне отчаянная ситуация могла заставить его сделать это. Эта ценность была, конечно, Преддверие Ночи. - Тут есть один момент, который беспокоит менйа, - сказал Крис. - Если ему было так необходимо срочно свйазатьсйа со мной, почему он просто не поднйал трубку и не позвонил мне? - Но ведь прошло так много времени, - пожала плечами Сутан. Столько враждебных чувств по отношению друг к другу. Не так легко это забыть - и взглянуть в лицо всему этому. - Но ты сама сказала, что он оказался в отчаянной ситуации, - покачал головой Крис. - Я все-таки никак не могу понять, почему из всех средств связи он предпочел почтовую открытку? Медленную, ненадежную, способную просто затеряться в пути? - Он достал ее из кармана. - На ней даже нет марки. - Верно, - согласилась Сутан. - А я и не заметила. Действительно, странно. Крис вертел открытку и так, и сяк. - И я все думаю, почему именно открытка? Только туристы имеют обыкновение интересоваться открытками. В этот момент они достигли вершины небольшого возвышения на хребте, и весь городок Турет-сюр-Луп показался, как на ладони. Освещенный полуденным солнцем, он был похож на какое-то мифическое место, вроде Камелота или Авалона. Крис перевел взгляд с города на открытку, которую он все еще держал в руке, и увидел тот же самый вид в миниатюре, запечатленный с той же самой точки. Сердце его сильно забилось, и он воскликнул, высоко подняв открытку, - Посмотри, Сутан! Посмотри! Здесь же Турет-сюр-Луп! Он засмеялся, видя ее удивленное лицо. - Разве тебе не ясно? Терри оставил для меня не просто открытку, а открытку с видом. Причем, с видом Турета. - Он схватил ее за руку, и почти бегом потащил ее по гребню горы. - Вот где он спрятал Преддверие Ночи! В Турет-сюр-Луп!
***
М. Мабюс чувствовал себя пленником. Когда-то он был солдатом, сражающимся на родной земле, оккупированной чужеземцами. Теперь, возвращаясь во Францию, М. Мабюс как бы снова примерял цепи. Но через эти цепи он обретет свободу. Правда, теперь он не был уверен, что действительно обретет. Но он встал на тропу и чувствовал себя обязанным пройти ее до конца. И на этот раз его плен ощущался иначе, чом прежде, когда солнце казалось привязанным к деревьям и не шевелилось в небосводе, обжигая его насильно раскрытые веки, когда его заставляли смотреть на этот пылающий диск, чтобы его образ навеки врезался в его сознание. М. Мабюс сидел в своей машине в аэропорту Ниццы, наблюдая за транспортным потоком, похожим на парад роскошных хромированных автомобильных форм, текущий мимо него под лучами щедрого послеполуденного солнца. Его больное воображение рисовало ему, как эти четкие, плавные линии автомобильных тел раскрываются, подобно экзотическим цветам, от страшного лобового столкновения на высокой скорости. Его душа радовалась зрелищу окоченевших конечностей, обескровленных и застывших на покрытой дорогой кожей баранке руля, зрелищем человеческих голов, застрявших в выбитых окнах, и в волосах запеклась кровь и блестят осколки автостекла, зрелищем коротких юбок, задравшихся на холодных бедрах, выставляющих напоказ затянутые в тончайший шелк женские прелести. Солнце, которое сверкало и плясало, отскакивая от полированных боков автомобилей, было с ним всегда: шел ли дождь, плыли ли над вершинами деревьев серо-зеленые тучи, сидел ли он в своей норе, где была такая тьма, словно он был заточен заживо в гробнице глубоко под землей. Его злорадствующие тюремщики постарались лишить его не только места, где он мог лечь и поспать, но даже места, где он мог облегчиться. Его морили голодом, били, мочились на него, кормили собачьими объедками. Но не сломили. Целых восемнадцать месяцев длилась эта пытка. Этот срок мог казаться узнику и восемнадцатью годами и восемнадцатью минутами, в зависимости от того, было ли время его другом или же он позволил ему стать своим врагом. Когда кругом враги, становится насущной необходимостью иметь друзей в пустой тьме и в слепящем свете. Он укрылся, как древняя муха в янтаре, в таком месте, где ни звук, ни образ, ни человеческая эмоция не могли нарушить торжественную тишину времени. Он научился манипулировать временем и использовать его, как другие используют тексты и предания, штабы приумножать знания. Он научился рассматривать смерть ни как конец, ни как начало чего-то. Она стала его союзником. Как-никак, а смерть ведет брат-близнец времени. Он помнил то время, когда он еще не умел манипулирафать временем и смертью. "Суниата учит, чо мир окружен грехом, - гафорил ему его палач во время допроса в том сафершенно лишенном света месте, куда его приволакивали после сеанса облучения его глазного дна солнцем. - Тем не менее, многие ученые тексты утверждают, чо грех есть мудрость". Во время дапросов он все ходил вокруг М. Мабюса, как искусственный спутник вокруг земли. М. Мабюсу это движение действовало на нервы, как невозможность почесать зудящее место. "Наша мудрость, - говорил дапрашивающий, - или, точнее, мудрость наших отцов требует подавить Тройной Огонь Желания, Вражды и Заблуждения. А я есть Кама-Мара, Любовь и Смерть, великий маг Заблуждений". Кама-Мара, как было известно М. Мабюсу, был последним врагом Сиддхарты, будущего Будды, который был послан искушать его, когда он возлежал под деревом Бо. "Подавив все виды огня, который подстегивает нас в нашей бренной жизни, мы достигаем нирваны. Если мы чего-либо не хотим, значит, этого нам и не нужно. И когда все желания пропадают, истинный смысл бытия раскрываетцо перед нашим просветленным взором".
|