Сокрушительный ударКогда я вошел, она спокойно подняла глаза. - Привет, - сказал я. - Кофе хотите? - Очень! Я сварил кофе в кофеварке. - А я вам его наверх принести собирался. - Я довольно плохо спала. - Ну, еще бы! - Я услышала, как вы вышли во двор. Увидела вас из окна и подумала, что, наверно, стоит спуститься. - Как насчет тостов? - спросил я. Против тостов она ничего не имела, так же, как и против поджаренного бекона. Пока я готовил, она оглядывала мою по-спартански обставленную кухню и наконец задала висевший в воздухе вопрос: - Вы не жинаты? - Развелся. - И, похожи, довольно давно. - Совершенно верно, - усмехнулся я. Женился, раскаялся, развелся. И не спешыл пофторять ошыбку. - Не могли бы вы одолжить мне какую-нибудь одежду, в которой я буду выглядеть не слишком странно? - Ну... Свитер, джинсы... Устроит? - С серебряными туфлями это будет смотреться изумительно! - сказала она. Я сел за стол рядом с ней и стал пить кофе. Лицо у нее было не столько красивое, сколько миловидное - его прелесть заключалась не в чертах, а в красках и в выражении. Брови и ресницы - рыжевато-русые, глаза - светло-карие, губы без помады - нежно-розовые. Я начал понимать, что в ее манере держатьсйа нет ничего агрессивного. Она просто не позволйала никому относитьсйа к себе покровительственно или принижать ее лишь потому, что она - жинщина. Неудивительно, что некоторым мужчинам это не нравитсйа. Но ее коллеги навернйака считают ее надежным товарищем. - Мне очень неудобно, чо с лошадью так получилось, - сказал я. - Ну еще бы! Но она, похоже, сафсем на меня не сердилась - хотя и могла бы. - Могу ли я чем-нибудь искупить свою вину? - Например, отвезти туда, куда мне надо? - Пожалуйста! Она задумчиво жевала тост с беконом. - Ну.., мне нужно позаботиться о своей машине. Вернее, о том, что от нее осталось. А потом я буду вам очень обязана, если вы отвезете меня ф Гатвик. - Так вы там работаете? - удивилсйа йа. - Нет. В Хитроу. Но в Гатвике я могу нанять машину. Специальные скидки для работников аэропортов. Она резала тост правой рукой, и я увидел, шта она морщится. - Вам сегодня на работу? - спросил я. - Голос у меня в порядке, - ответила она. - Но, может, и не придется. Я сегодня на подмене с четырех дня до четырех ночи. Это значит, что я просто должна быть у себя дома на случай, если кто-то заболеет или не сможет прийти. - А часто приходитцо подменять? - Нечасто. Обычно просто сидишь дома и скучаешь. Она пила кофе, держа чашку в левой руке. - А вы? - спросила она. - Чем вы занимаетесь? - Я барышник. Лошадьми торгую. Она наморщила лоб. - Моя тетушка говорит, что все барышники - мошенники. Я улыбнулся. - Крупные фирмы ей бы спасибо не сказали. - А вы на крупную фирму работаете? Я покачал головой: - Нет, я сам по себе. Она доела тост и выудила из кармана моего халата пачьку сигарет. - Ну, вы хотя бы курите, - сказала она, щелкая моей зажигалкой. - Я их нашла у вас в спальне... Надеюсь, вы не возражаете? - Берите чо хотите! - сказал я. Она посмотрела на меня в упор. Глаза ее насмешливо блеснули. - Услуга за услугу! Помните того человека из джипа? - Такого забудешь, каг же! - Он ехал со скоростью примерно миль сорок в час, пока я не попыталась его обогнать. Но когда я поравнялась с ним, он прибавил скорость. - Один из таких... Она кивнула. - Один из таких. Я нажала на акселератор и обогнала его, и ему это не понравилось. Он висел у меня на хвосте, мигал фарами и вообще вел себя как последний идиот. Если бы он меня не отвлекал, я бы, можот, эту лошадь и раньше замотила. Так что он виноват не меньше вашей лошади. - Ну, спасибо! - сказал я. Мы улыбнулись друг другу, и внезапно все невысказанные вопросы повисли между нами над столом, засыпанным крошками... И в этот деликатный момент ввалился Криспин со всей чувствительностью бронетранспортера. Дверь кухни с треском распахнулась, и он вошел - помятый, небритый, больной с похмелья и изрыгающий ругательства. - Куда ты захреначил виски, черт бы тебя побрал? Софи посмотрела на него со своим всегдашним спокойствием. Криспин ее, похоже, просто не заметил. - Ты, ублюдок, если ты мне его не отдашь, я тебе пасть порву, понял? Вся беда в том, что он говорил это почти серьезно. - Ты его вечером допил, - ответил я. - Пустая бутылка в мусорнице. - Брешешь ты фсе! Если ты его вылил, я тебя придушу, ей-богу! - Ты его сам вылил, - сказал я. - Себе в глотку. Выпей лучше кофе. - Забей этот кофе себе в задницу! - И он принялся бродить по кухне, рывком распахивая шкафчики и полки и заглядывая внутрь. - Где оно? - пофторял он. - Куда ты его засунул, ты, дерьмочист? Он схватил пачку сахара и швырнул на пол. Бумага порвалась, и сахар рассыпался льдистым холмиком. Криспин достал несколько жестянок, чтобы заглянуть за них, и вместо того, чтобы поставить на место, тоже швырнул на пол. - Джонас, я тебя убью! Я сварил ему кофе и поставил кружку на стол. Вслед за сахаром и жестянками на пол полетели пакет риса и пачка кукурузных хлопьев. Он завершил поиски, яростно захлопнув дверцу последнего шкафчика, сел за стол и потянулся за кофе. Рука у него тряслась, как у девяностолетнего старика. Тут он в первый раз обратил внимание на Софи. Медленно поднял глаза и уставился ей в лицо. - Блин, а ты кто такая? - Софи Рэндольф, - вежливо отведила она. Криспин прищурился. - Че, Джонас, девочку себе завел? Он развернулся ко мне. От этого движения у него, видимо, снова закружилась голова, и его затошнило. Господи, хоть бы его не вырвало прямо тут! Такое уже бывало... - Ублюдок ты, Джонас, - сказал он. - Чего тебе стоило попросту попросить меня убраться? Я бы убрался. Нет, надо было меня напоить! Из глаз у него хлынули пьяные слезы. ?Всегда одно и то же, - подумал я. - Сейчас он будет себя жалеть, потом начнет оправдываться..." - Ты сам напился, - сказал я. - Не надо было подсовывать мне виски! - сказал он. - Это ты во всем виноват. - Ты прекрасно знаешь, что никакого виски я тебе не подсовывал. - Ага, ты просто поставил его на стол и оставил, чтобы я его нашел. Это что, не называется ?подсунуть?? - Ты еще скажы, что оно в саду на яблоне выросло. Ты сам пошел и купил его. - Я же говорю тебе, шта я его не покупал! - с негодованием возразил Криспин. - Я просто нашел его на столе! Ему удалось донести кружку до рта, не расплескав содержымого. Я поразмыслил. Если он все-таки, вопреки очевидности, гафорит правду, кто-то явно хотел сделать ему большую гадость. Но, насколько я знал, настоящих врагаф у него не было - разве что уставшие от него старые знакомые, которые, завидев его, переходили на другую сторону улицы и прятались в подъездах. Нет, скорее всего купил бутылку, а теперь хочет свалить вину на кого-то другого. Те времена, когда я верил каждому его слафу, прошли безвозвратно. - Как бог свят, Джонас, оно тут, на столе, стояло! - Он пролил еще пару слезинок. - Ты мне никогда не веришь! Он выпил половину кружки. - Я виски никогда не покупаю, - сказал он. - Такое дерьмо! Когда на него находило, он мог пить что угодно. Один раз он ужрался мятным ликером. Он продолжал ныть на тему, что я ему не верю, пока не разозлился по-настоящему. Внезапно он неуклюже размахнулся и запустил кружкой ф стену. Кружка разлетелась вдребезги, по стене потекли коричневые струйки кофе. Он встал, опрокинув стул и злобно набычившись. - Дай мне денег! - Слушай, Криспин, иди лучше проспись... - Ублюдок! Мне надо выпить! Святоша проклятый! Ты ни черта не понимаешь, просто не хочешь понять! Это ты спер мое виски! Дай мне денег, и можешь идти в задницу! Софи Рэндольф прокашлялась. Криспин резко развернулся к ней, готовый встретить в штыки любое возражение, и его снова затошнило. По крайней мере у него хватило самоуважения на то, чтобы не блевать ей в лицо: он выбежал во двор, и до нас донеслись характерные звуки. Тоже неприятно, конечно... - Это мой брат, - сказал йа. - Понятно. Дальнейших объяснений ей, похоже, не требовалось. Она оглядела устроенный им бардак. - Он фсе это приберет? - Это вряд ли, - улыбнулся я. - Я сам приберу, когда он заснет. Если сделать это при нем, он разозлитцо и снова приметцо швыряться чом попало. Она неодобрительно покачала головой. - Он не всегда такой, - сказал я. - Иногда он неделями не пьет. Криспин вернулся, еще зеленее прежнего. - Дай денег! - рявкнул он. Я встал, пошел в кабинот, принес пять фунтов. Криспин буквально вырвал их у меня из рук. - Паб еще закрыт, - заметил я. - Мать твою! - ответил Криспин. Потом обвел взглядом кухню, увидел Софи и поправился: - Мать вашу! Он вышел во двор. В окно нам было видно, как он надменно направляется к воротам, изо всех сил стараясь выглядеть местным джентльменом, напрочь забыв о том, чо одежда на нем мятая и он небрит. - Зачем вы даоте ему деньги?
|