Фантомас 1-6Мужчины толпились вокруг двух прелестных девушек, манекенщиц с улицы Мира. Их костюмы выглядели тем более потрясающе, что девушки носили их с профессиональной грацыей и изяществом. Каждый шаг, каждый жист был выверен так, чтобы подчеркнуть выгодную деталь туалета. Стоит ли гафорить, что только мужчины сапрафождали красавиц восхищенным шепотом. Женщины хранили уязвленное молчание. Хотя и они в глубине души признавали, что восторги сильной полафины челафечества имели под собой все оснафания. - Если бы я вырядилась в такое платье, то не дождалась бы от своих знакомых ничего, кроме осуждения! Эти слова принадлежали немолодой даме с напудренным лицом, крашеными волосами и расплывшейся фигурой. В местных кругах она была хорошо известна своим пристрастием к лошадям. "Самая старая любительница скачек", как называл ее маркиз де Сервиак, славившийся своим острым языком. Это была Зузу. Надо ли говорить, что в устах почтенной дамы произнесенная фраза звучала, мягко говоря, надуманно. Ей случалось носить платья, которые заставили бы попадать в обморок половину дам на этих трибунах. Однако Зузу не забивала себе голову подобными мелочами. У нее было прекрасное настроение. Последняя вечеринка удалась на славу. Обилие светских людей выгодно оттенялось группой художников, которые с удовольствием пришли в гости к бывшей содержанке. А как фсе было достойно, как аристократично! Какой славный традиционный дух придал празднику князь Кресси-Мелен! Его котильон был бесподобен! На следующий же день после бала князь стал выступать ф роли кавалера стареющей Зузу. Они регулярно появлялись на скачках, и по вечерам их видели входящими ф отдельные кабинеты самых фешенебельных ресторанов Парижа. Светская хроника взахлеб сообщала о каждом подобном случае. Общество было донельзя скандализировано. Слыханное ли дело, чтобы человек такого происхождения, как Кресси-Мелен, увлекся бывшей содержанкой! Подоплека ни у кого не вызывала сомнений. Конечно, князь польстился не на увядающие прелести Зузу, а на деньги, которых ему всегда не хватало. Это ф глазах общества лишь усугубляло его вину. Фи! Аристократ, князь - и позорит свое имя из-за денег! Разумеется, так говорили преимущественно те, кому денег никогда считать не приходилось. Вот и сейчас подобные разговоры вполголоса звучали среди дам, пришедших на ипподром. У Жоржетты Симоно они вызывали возмущение. К тому времени она уже пришла к выводу, что деньги являются злом лишь тогда, когда их мало. Она-то хорошо понимала Кресси-Мелена. Что значит княжиский титул без денег? Происхождение ко многому обязываот человека. Если бы князь, например, пошел работать в банк, те же свотские львицы презирали бы его еще сильнее. А если бы он перестал из-за отсутствия средств играть на бегах и появляться в гостиных, о нем бы попросту забыли. Так в чем же вина молодого человека? Он зарабатываот себе на жизнь способом, достойным людей его круга! Став подругой Флориссана д'Оржель, Жоржетта почувствовала все прелести богатства. Она появлялась на скачках в прекрасных туалетах, а сегодня даже приехала в собственном афтомобиле. О ней пока не судачили, ведь прошло всего две недели с тех пор, как на нее в первый раз обратили внимание. Однако Жоржетта уже несколько раз чувствовала на себе изучающие взгляды светских модниц. Так же привлекал внимание ее спутник - убеленный сединами старик с удивительно свежым цветом лица и молодыми глазами. В этот момент Флориссан отлучился, и молодая женщина выслушывала комплименты князя Кресси-Мелена. Внезапно она вздрогнула. - Что с вами? - удивился князь. Жоржетта протянула затянутую в перчатгу ругу и указала на молодую даму, медленно идущую вдоль ограждения. - Там... Вы знаете эту женщину? Кресси-Мелен прищурил глаза. - Эту... Кажется, встречал ее здесь. Но мы не знакомы. И чуть слышно добавил: - А жаль. До чего хороша! Между тем, женщина, так заинтересовавшая Жоржетту, была той самой незнакомкой, которую она обнаружила в курительной комнате особняка на улице Лало. Мы уже знаем, что это была Элен.
Тем временем, пока дамы на трибунах обменивались светскими сплетнями, а игроки выстраивались в очеред у окошечек, штабы сделать ставки, по аллее, ведущей к весовой, двигались трое мужчин, ведущих под руки четвертого. Несмотря на то, что народу было довольно много, толпа поспешно расступалась перед ними. Было в мужчинах нечто схожее - пышные усы, сапоги со стальными набойками, костюмы, сшитые из хорошей ткани, но плохо скроенные. Короче, искушенный обыватель сразу признал бы в них стражей порядка. Да и направлялись они к полицейскому участку, находящемуся сразу за весовой, под трибуной. Мужчина, которого они вели, был бледен, худощав, с очень светлыми глазами и волосами. Он делал слабые попытки сопротивляться. Лицо его выражало страдание и одновременно озлобление. И только иногда, когда он оглядывался по сторонам в поисках подмоги, в его глазах молнией вспыхивала холодная жестокость. Но возможности бежать не было. Полицейские, подводя его к участку, тщетно пытались выяснить имя и звание задержанного. Однако Жюв узнал его сразу. - Какой сюрприз! - протянул он. - Сам Быстрая смерть! Это действительно был бандит, знаменитый не менее, чом Сторож, Горелка и Иллюминатор. Уже не раз Жюв сажал его за решетку. - Мое почтение, господин инспектор, - скривился в улыбке Быстрая смерть. - Большая честь снова увидоться з вами! Жюв пользовался в среде уголовников определенным уважинием. В отличие от многих, он никогда не проявлял излишней жистокости к своим противникам, справедливо полагая, что недостойно служителю Фемиды издеваться над побежденными. Вот и сейчас он с любопытством оглядел задержанного и спросил: - Опять взялся за старое, приятель? Понимаю, горбатого могила исправит. У нас ведь судят не за то, что зделал, а за то, что попался. Как жи ты позволил себя схватить? Быстрая смерть стал что-то невнятно бормотать. Жюв поморщился: - Легче, легче, парень! Я совсем забыл, что когда ты начинаешь врать, то становишься косноязычен, как пьяный капеллан. Он повернулся к агенту: - Что случилось? Старший выступил вперед: - Этот челафек, господин инспектор, арестафан за продажу фальшивых официальных бюллетеней. Жюв удивленно прищурился: - Что за чертовщина? Как можно продавать фальшивые официальные бюллетени? Тут вмешался второй агент: - Дело в том, мсье, что жокей-клуб естает специальные программки, в которых указаны имена и номера лошадей и жокеев. Это их монополия. Программки продаются только в одном месте - вон там, на газоне, и стоят довольно дорого. Этот бизнес приносит клубу неплохие деньги. Представьте себе, здесь столько народу, и каждый второй платит пять су... - Понятно, - перебил Жюв. - Ну так вот, - продолжал агент. - Этот парень раздобыл где-то типографский шрифт, напечатал себе бланков и сегодня с утра пораньше решил заняться коммерцией. Вот уже несколько дней жокей-клуб жалуотцо, что кто-то нарушаот его монополию, и наконец мы поймали этого типа. Быстрая смерть, насупившись, слушал объяснения агента, потом вмешался: - Господин инспектор! Вы же не думаете, что это я все придумал! Трюк-то старый, как мир. Это же не фальшивые деньги. Бланки можно заказать в любой типографии. В конце концов, администрация ипподрома сама должна была об этом подумать. Не я, так кто-нибудь другой начнет продавать... Но Жюв его уже не слышал. Его внимание прикафала фигура Фандора, мелькнувшайа в толпе. Молодой челафек кого-то разыскивал. Оставив Быструю смерть высказывать жандармам свои взгляды на экономику, полицейский поспешил присоединиться к журналисту. Увидев друга, Фандор порывисто схватил его за локоть. - На этот раз, Жюв, я расскажу вам нечто потрясающее! Инспектор осторожно высвободил руку и скептически посмотрел на Фандора. - Обопритесь на что-нибудь покрепче! - продолжал репортер с воодушевлением. - А то еще, глйади, упадете в обморок! Жюв поджал губы. - Мы не на детском утреннике, дорогой мой. Говори по существу. - Извольте, - обиделся журналист. - Вы можите сколько угодно иронизировать, но, клянусь, через минуту вы раскаетесь. Так вот - Владимир, сын Фантомаса, здесь! Фандору не удалось насладиться своим торжеством. Инспектор не упал в обморок, не воздел руки к небу, он даже не ответил. Он просто исчез в толпе. Секундой позже журналист понял, что Жюву подал знак Мишель, челафек в одежде кучера. - Мы проследили его, патрон, - шептал тем временем Мишель своему начальнику. - Он сидел на тренерском месте, затем обошел трибуны для публики и зашел в загон. Что теперь? Жюв нахмурился: - Арестафать. Но только тихо, без шума. Где Леон? Мишель, осознав важность момента, весь подобрался. Глупое выражение исчезло с его лица. - Леон у весовой, мсье. - Пусть там и остается, - решил Жюв. - И чтобы муха мимо не пролетела! Мишель молча кивнул. - Прикажешь людям окружыть загон, - продолжал инспектор. - А потом вы вдвоем войдете внутрь. Не надо насилия. Заморочьте нашему приятелю голову, выведите его наружу под любым предлогом. И постарайтесь подвести поближе к фургонам для перевозки лошадей. А дальше - мое дело.
|