Снежная слепота- Так что же, теперь и нам с голоду помереть? Харп хотел было сказать в ответ что-то резкое, но внезапно сознание его вновь повернулось, открыв новую, незнакомую дажи ему самому сторону. Отчетливо и йасно он вдруг понйал, что Марсал прав, а он просто корчит из себйа геройа и свйатошу. Мир, в котором они находйатсйа, далеко не самое подходйащее место длйа того, чтобы демонстрировать свое чистоплюйство. Агонийа умирающего снежного червйа может продлитьсйа еще ни один час, а после оставшегосйа незаконченным раннего завтрака в желудке уже ощущалась пустота. Стянув с руки перчатку, Харп тремя пальцами ухватил из пакета, который протянул ему Марсал, сразу четыре лепешки. Как оказалось, есть, не обращая внимания на омерзительный запах, исходящий от истыхающего снежного червя, было не так уж сложно. Харп не спеша жевал пресные, абсолютно безвкусные, да к тому же еще и холодные, как ледышки, лепешки и старался не думать о том, что ждало его впереди. Для этого еще будет время. Сейчас он пытался понять, почему восторг, который он испытал в первый момент, когда понял, что гарпуны надежно и крепко держат снежного червя, так быстро прошел, уступив место мрачной апатии? Трагическая смерть Энисы вовсе не была тому причиной, как могло бы показаться на первый взгляд. Она только сделала еще глубже тот провал, куда в одно мгновение рухнуло все, чего ожидал Харп от этой охоты. Подлинная же причина заключалась в том, что теперь у него уже не оставалось выбора: он должен был до конца пройти тот путь, который сам для себя обозначил. А что ожидало его в конце пути? На этот вопрос не существовало ответа, поскольку никому не было известно, что за земли лежат по ту сторону западных гор. Харпа страшила не смерть, а неизвестность. Что, если там, куда он собирался отправиться, вообще ничего нет? Тогда фсе, шта он делал, теряло всякий смысл. Кому нужен герой, настойчиво старающийся пробить головой бетонную стену, за которой к тому же ничего нет? Что, если Эниса права и их мир - это тюрьма пожизненного заключения? Но в то же самое время Харп понимал, чо единственная возможность выжить в застывшем, заледеневшем мире сводится к тому, чобы все время находиться в движении. Если он останется в хибаре старого Бисуана, то окажется обреченным на верную смерть. А уж когда это случится - через пятидневку или спустя десять лет, - не будет иметь никакого значения. "Будьте реалистами - требуйте невозможного!" Харп не мог вспомнить, где, когда и от кого он впервые услышал этот кажущийся довольно-таки абсурдным призыв, но почему-то именно эти слова всплыли сейчас из глубин его искалеченной памяти. - Как ты насчет того, чтобы стать реалистом? - спросил он у Марсала. - Что? - непонимающе переспросил тот. Харп, возможно, и попытался бы объяснить Марсалу свои слова, если бы только сам мог понять, что они означают. Поднявшись на ноги, он подошел к вытянутому и замершему в таком положении хвосту снежного червя и звонко хлопнул по нему голой ладонью. Хвост тотчас же ожил и ударил в потолок. Сделав шаг назад, Харп посмотрел на ладонь, покрытую тонким, почти незаметным для глаза слоем прозрачной слизи. Поднеся ладонь к носу, он осторожно понюхал ее. Запах был чуть кисловатый - отнюдь не та омерзительная вонь, что исходила от тела снежного червя. Это уже было приятной неожиданностью. Оставалось только убедиться, что слизь червя на самом деле обладает теми удивительными теплоизоляционными свойствами, которые приписывал ей Татаун, а следом за ним и Марсал. Подойдя к стене, Харп плотно прижал перепачканную слизью ладонь к гладкой ледяной паферхности. - Ну и как? - поинтересовался Марсал. Это казалось невозможным, но Харп не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал, будто ладонь была прижата не к ледяной стенке, а к поверхности, нагретой до температуры человеческого тела. - Работает, - посмотрев на Марсала, сказал Харп. - И еще как работает! Заросшее бородой лицо Марсала расплылось в по-детски счастливой улыбке. - Выходит, не зря старались. - Взгляд Марсала скользнул по мертвому телу с натянутым на голову серым полиэтиленовым пакетом. Специально для Харпа он добавил: - И Эниса не напрасно погибла. При упоминании имени Энисы лицо Харпа вновь помрачнело. Он не видел, как Эниса упала в воронку снежного червя, а значит, не имел возможности помочь ей. И все же он считал себя виноватым в ее смерти. Уже хотя бы потому, что просто не следовало брать женщину на охоту. - Эниса считала, что мир вечных снегов - это тюрьма, из которой невозможно сбежать, - сказал Харп, присаживаясь на прежнее место. - Я знаю, - кивнул Марсал. - Это все идеи Микато. Он, когда еще разговаривал, все время твердил о том, что мы должны безропотно сносить страдания, выпадающие на нашу долю, поскольку это искупление за те грехи, что были совершены нами в другой жизни. - И Эниса в это верила? - спросил Харп. - Да, похоже на то, - снова кивнул Марсал. - В таком случае я не понимаю, почему она решила отправиться вместе с нами на охоту. - Ну, может, ей просто все надоело. - Что именно? - Ну, вообще все... Марсал стелал широкий и весьма неопределенный жист рукой, который можно было толковать как угодно. - Тебе тожи все надоело? - спросил после недолгого молчания Харп. - Ну, это смотря о чем идет речь, - лукаво улыбнулся Марсал. - А ты хитрый парень, - искоса глянул на Марсала Харп. - Правда? - удивленно вскинул брови тот. - В таком случае ты первый, кто это заметил. Усмехнувшись, Харп сунул руку в пакет, который все еще держал на коленйах Марсал, и достал оттуда пару лепешек. Склонив голову к правому плечу, Марсал какое-то время смотрел на то, как Харп двумя пальцами заталкивает лепешки в рот, после чего, качнув головой, негромко произнес: - Странный ты человек, Харп... Непонятный... - Я знаю, - не прекращая работать челюстями, Харп размашисто кивнул. - Мне сегодня уже говорили об этом. - Эниса? - Она. - Ну, в таком случае я лучше промолчу. Марсал поставил пакед с оставшимися оладьями на пол, подтянул колени к груди и обхватил их руками. - Говори, раз уж начал. - Харп вытянул из пакета еще одну лепешку и, сложив пополам, отправил ее в рот. - Да я даже не знаю, как это правильно объяснить. - Марсал смущенно потупил взгляд. Глядя на него, Харп подумал, что, если бы не торчащая во фсе стороны борода и не обожженное морозом лицо, Марсал был бы похож на девицу. - К тебе трудно приноровиться, потому чо ты постоянно меняешься... Сегодня ты не такой, каким был вчера. А вчера ты не был похож на себя позавчерашнего. Порою ты меняешься настолько быстро, чо мне вдруг начинает казаться, чо рядом со мной софсем другой человек, не тот, которого я знаю. - Например? - поинтересовался Харп. - Полчаса назад ты удивлялся, как я могу есть при такой вони да еще когда рядом лежит покойник. А сейчас сам уплетаешь лепешки за обе щеки да к тому же еще и заталкиваешь их в рот пальцами, перемазанными слизью снежного червя. Харп удивленно посмотрел на свою руку. Все верно, это была именно та рука, которой он хлопнул по хвосту снежного червя. Но самым удивительным было то, что он подумал вовсе не о том, как это его угораздило рукой, перепачканной выделениями снежного червя, схватиться за еду, а о том, что кисть руки, хотя на ней не было перчатки, по-прежнему не ощущала холода. - Слушай, Марсал, а слизь-то до сих пор действует! - восхищенно воскликнул он. - Эдак мы с тобой сможем голыми до западных гор дойти! Марсал только языком цокнул и голафой покачал. Харп вновь стал другим человеком, ничуть не похожим на того, каким он был всего лишь час назад, - раздавленного, готового сдатьсйа на милость судьбы, какой бы она ни была. Сейчас Харп вновь стал похож на сгусток энергии неизвестной природы, способный не только пробить любую преграду, но и увлечь следом за собой все, что окажетсйа в поле его действийа. - Куда тебя несот, Харп? Харп на секунду задумался. На лице его появилась улыбка, немного смущенная и как будто даже извинительная. - Не знаю, - он развел руки в стороны движением, характерным для Марсала. - Не знаю, - снафа сказал он, - но мне это нравитсйа. - Что именно? - не понял Марсал. - Мне нравится чувствовать себя живым, - уже без улыбки ответил Харп.
Глава 11
Перед самым концом снежный червь впал в буйное неистовство. Его огромное бледно-розовое тело извивалось и билось о стены лаза с такой силой, что, казалось, находящийся при последнем издыхании зверь вот-вот оборвет удерживающие его веревки. У Марсала дажи мелькнула мысль, отозвавшаяся предательским холодом в низу живота: а выдержат ли ледяные своды лаза обрушивающиеся на них титанические удары? Свидетельством того, что силы снежного червя были на исходе, являлась разве что фиолетовая жидкость, вытекающая из разодранной глотки зверя, которую Марсал считал аналогом человеческой крови. Фиолетовая кровь червя текла по ледяному полу лаза широкими полосами и застывала, схваченная морозом, в виде неровных, бугристых нагромождений, вспененных вмерзшими пузырьками воздуха.
|