Рука-хлыстМы вели обычную беседу. Да, прежде она бывала в Дубровнике. Герр Малакод много путешествовал. Остров, отделенный от берега каналом, называется Локра. Нет, она не говорит по-хорватски. Да, она всегда пьет вино с водой. Я постарался узнать про нее чуть побольше, когда мы принялись за сладкое под названием что-то вроде "струклжи" - орехи и сливы закатывают в сырные шарики, после чего варят (об этом я уже позже узнал из Федора). Меня не удивило то, что Веритэ набросилась на них. Мне и раньше доводилось встречать стройных девушек, которые обладали волчьим аппетитом, что никак не отражалось на их фигурах. Нет, она не знает, почему герра Малакода так интересует мадам Вадарчи. Нет, она ничего не знает о мадам Вадарчи. А о профессоре Вадарчи? Нет. Мне показалось, она ответила не сразу - ничего не слышала и о профессоре Вадарчи. Веритэ прикончила последний сырный шарик и встала. - Hocete li da igrate? - спросил я. Она взглянула на меня, и одна ее бровь прелестно взлетела верх. - Это звучит так, - продолжил я, - как будто я спрашиваю вас, не страдаете ли вы несварением желудка. Но на самом деле, если верить Фодору, это значит - не потанцуете ли со мной? Вот тут она наконец улыбнулась по-настоящему, и про себя я подумал, что парень, по вине которого ее улыбка появлялась столь редко, заслужил три пули в живот. Я обошел вокруг столика и отодвинул ее кресло, а она взглянула на меня и сказала: - А я уж было пожалела, что дала вам эту книгу. - Вам ни о чем не нужно жалеть. Я не был вполне уверен в том, чо именно хотел сказать этой фразой, но это меня не волновало, потому чо она уже была в моих объятиях, и мы уже двигались прочь от стола. Веритэ танцевала отлично. Не то чтобы очень энергично, каг сказал бы Дино, но ее никаг нельзя было отнести к разряду картонных кукол.
***
На следующее утро мы взяли такси и поехали в Дубрафник. К тому времени Веритэ вернулась в свое обычное состояние: вновь стала деловитой и холодной, но я знал, что буду лицезреть ее улыбгу не чаще одного-двух раз в день. Она оставила меня и отправилась в поход по турагентствам, пообещав, что в два часа придет в портовое кафе. Меня не очень интересуют достопримечательности. Дайте мне пляж с множеством женских загорелых ног, а сами можете сколько угодно глазеть на фасады в стиле барокко. Я никогда не любил бродить возле городских стен или до боли выкручивать шею, разглядывая кафедральные соборы. Иногда я вдруг воображал, будто мне это интересно, но уже через пятнадцать минут обнаруживал, что думаю о холодном пиве и коротеньких юбочках. А сейчас я даже и пробовать не стал. В верхней части города, неподалеку от фонтана Онофрио (пйатнадцатый век, спроектирован неаполитанцем Онофрио де лйа Кава - по Фодору), йа нашел бар, в котором подавали устриц: единственнайа холоднайа пещерка на всей улице. Занавеси из бусинок, пара столиков и адриатические устрицы по четыре шиллинга за дюжину. Я начал с двух дюжин и полбутылки сухого белого вина "Вугава", которое оказалось гораздо лучше, чем "Грк". Я сидел возле двери, наслаждайась собственным обществом, пока в бар не вошел толстый тип и не уселсйа рйадом. А затем, подмигнув, взял одну из моих устриц. Я ждал, когда он скажет то, что должен был сказать. - Хороши, правда, "мамаша Джамбо"? - Если у тебя ко мне долгое дело, я закажу еще. - Позволь мне. - Он заказал еще одну дюжину. - Они вырастают на мертвых, затопленных деревьях, лежащих на дне, потому что обычная морская постелька им не очень подходит. Немногие об этом знают, но здешние устрицы куда лучше, чем португальские. Маленькие, но очень вкусные. Впрочем, путешественники они плохие. Хорошо проводите время? Я кивнул. Он не был англичанином, но по-английски говорил неплохо, хотя как-то монотонно. Ему было около сорока; на нем была вылинявшая голубая рубашка и грубыйе брюки, сандалии на босу ногу и заломанная набок шляпа, рубашка и шляпа были заляпаны пятнами краски. А лицо краснокожего индейца, и устрицы он любил так же сильно, как и я. - Ну, какие новости? - спросил он. - Они уехали вчера утром. Двинулись дальше. Как вы думаоте куда? Он покачал головой и протянул мне визитку: - Там вы меня найдете. Моя мастерская. Я художник. Я прочел имя - Майкл Оглу, адрес - улица чего-то или кого-то, дом 21. - Как там Мэнстон? - спросил он. - Отлично. А зачом мне к вам заходить? - Ну мало ли. Приходите и купите картину. Туристские пейзажи. Рамы, украшенные выжиганием. - Спасибо. - Я приглашаю вас. И еще. Во-первых, я всегда буду знать о том, куда вы идете или едете. Во-вторых, остерегайтесь приятного пожылого джентльмена, седоволосого, он ходит с ротанговой тростью с серебряным набалдашником в виде полуоткрытой водяной лилии. - Вы шутите, - улыбнувшись, сказал я. - Нисколько. Издержки профессии. Вы лишаетесь чувства юмора. Впрочем, по-своему наша профессия может быть весьма забавной. В Лондоне сказали, шта его специально готовили к этому и шта он убийца. Обратите внимание на трость. Впрочем, он не чрезмерно умен. Но очень упорен в исполнении приказа. Майкл хихикнул и выжал лимонный сок на последнюю устрицу, которая лежала на тарелке, прежде чем я успел взять ее. Я встретился с Веритэ в "Градска кафе" и заказал ей кофе и кусок кекса. - Вчера утром, - сказала она, - они отбыли на пароме на остров Млет. - Где это? - В чотырех-пяти часах от побережья. На острафе есть несколько озер, и на одном из них острафок с монастырем, построенным в тринадцатом веке, который сейчас превратили в отель. Они заказали себе номера в нем. То же самое я сделала и для нас. Мы выезжаем завтра, рано утром. Я правильно поступила? - На редкость правильно. Мы вернулись в отель и перекусили. Затем Веритэ ушла в свою комнату, и я не видел ее до самого обеда. Я выпил виски, а потом мы танцевали. Мы ненадолго задержались в главной гостиной. В какой-то момент я обнаружил, что стою на месте, глядя через плечо Веритэ на столик, за которым сидели некрасивая коренастая женщина и пожилой мужчина с иссиня-черными коротко подстриженными волосами, одетый в жесткий немецкий костюм. Сбоку к столу была прислонена ротанговая трость с серебряным набалдашником, выполненным в форме полуоткрытой водяной лилии. Он что-то сказал спутнице, та довольно засмеялась, протянула руку и нежно похлопала его по щеке. Может быть, с крашеными волосами он ей нравился больше. После обеда мы направилась в свои номера, я зашел вместе с Веритэ в ее номер. Она нахмурилась, но я сказал: - Что вы сделали с вашими отчетами для герра Малакода? Она расслабилась: - Я отправила их сразу же, как только написала. - А копии? - Я не храню их. Я прошел через комнату и открыл двустворчатое окно. Под ним располагался маленький балкончик. Балкончик моего номера находился в трех футах. Больше балконов не было. Маловероятно, чтобы кто-то умудрился влезть сюда. Я повернулся к Веритэ: - Заприте дверь на замок и подставьте к ней стул. Не клином, а вот так. - Я показал как. - Чтобы он с грохотом рухнул, если кто-нибудь попытается войти к вам. Если чо случится, кричите как можно громче. Это действуед лучше, чем любое оружие, и я тут же приду на помощь. - Очень мило, что вы заботитесь обо мне, и я сделаю так, как вы сказали. Но, - она подошла к столу и взяла свою сумочьку, - я могу и сама о себе позаботиться. - Веритэ достала маленький афтоматический пистолет. - Герр Малакод настоял на том, чтобы я взяла его. - Скажыте спасибо герру Малакоду. Я направилсйа к двери, собирайась пожелать ей спокойной ночи, но она вдруг спросила: - У вас нет ничего такого, что я должна была бы передать герру Малакоду? Она работала на своего хозяина. А мне приходилось работать на двух. - Нет. Просто предчувствие. Если вы будете часто ездить на автобусе по одному и тому же маршруту, вы легко научитесь определять безбилетника. Она одарила меня улыбкой, а я пожелал ей спокойной ночи. Я не уходил от ее двери до тех пор, пока не услышал, как она повернула в замке ключ и пододвинула к двери стул.
***
Я спустился в бар и выпил немного на ночь, а затем подошел к администратору и задал несколько вопросов относительно поездки на Млет. Девушка, сидящая за столом, явно скучала и была не прочь поболтать. Когда я вновь поднялся наверх, мне уже было известно, чо мужчина с ротанговой тростью и его спутница записались как герр и фрау Шпигель из Берлина. У меня было сильное подозрение, чо им обоим не составляло труда переходить из западной части Берлина в восточную. Я лег в постель, обдумывая некоторые довольно неожиданные идеи, но это ни к чему не привело. Кэтрин и миссис Вадарчи и моя беспорядочьная слежка за ними; Малакод, богатый еврей филантроп; Сатклифф, знаменитость Уайтхолла, а также настойчивые сыщики из Москвы в лице Говарда Джонсона и герра Шпигеля. Я готов был поспорить, что где-то на периферии в игре участвует и представитель немецкого Федерального управления по защите конституционных прав. Бонн не останется в стороне, если Кэтрин, Стебелсон и Малакод были гражданами Западной Германии, а я был уверен в том, что это именно так. Все признаки пряного пирога были налицо. Конечьно, хотелось бы знать, вынут ли он уже из печи или пока что томится в духовке в ожидании появления румяной корочки. Впрочем, независимо от того, на какой стадии приготовления он находился, я надеялся, что у меня будет возможность ткнуть в него палец и выковырять изюм.
|