Добрый ангел смерти- Уже Украина, - прошептал я Гуле, когда огни станции остались позади. - Ты давно не спишь? - Часа два, - отведила она. - Слушай, а мы проезжали украинскую таможню? - Да, - кивнула Гуля. - Там люди в форме с собакой вдоль вагонов ходили. Такое краткое и внятное описание украинской таможни однафременно и позабавило, и успокоило меня. Сон уже выветрился из моей голафы. - К вечеру будем ф Киеве, - прошептал я Гуле. - Забросим вещи ко мне... к нам домой и пойдем куда-нибудь ф кафе. Надо будет только у "бухгалтерши" Гали половину сэкономленных баксов попросить... - А что потом? - спросила она. - Потом будем жить, нормально жить. Она улыбнулась. - Давай еще полежим, - предложила Гуля. Мы устроились вдвоем на нижней полке. Я лежал под стенкой, она - с краю. Но лежали мы лицом друг к другу. Я обнимал ее правой рукой, она меня - левой. Поест покачивал нас и мы, словно играя, целовали друг друга. - У меня с собой диплом, - вдруг прошептала Гуля. - Я смогу работать врачом... Хорошо? Я удивленно посмотрел на нее. - Ты хочешь работать? - спросил я и понял, что вопрос мой прозвучал довольно глупо. - Да, - ответила Гуля. - Пока у нас нед детей... Погладь меня! Я гладил ее волосы. Она лежала с закрытыми глазами. Уголки ее рта подергивались. Кажется, я был счастлив. "Кажется" - это потому, что счастье было каким-то необъяснимым. К нему примешивался легкий страх, боязнь ответственности. Наше будущее начинается сегодня вечером, думал я и пытался представить себе это будущее. А оно не представлялось. Конечно, оно так просто не увидится. Да и воображение мое устало, перестало верить в чудеса. Скептицизм, а может и действительно цинизм, вот что приобрел я за время этого путешествия. Теперь надо лечиться. Надо возвращать рукам, чувствам, голафе и рту вкус к жизни. Надо выпить какой-то "другой кофе". Надо взбодриться душой. Тело само отдохнет от усталости. Я вдруг понял, чо все-таки существует многопрядная нить, связывающая душу с телом, - это нервы. Это они заставляют руки дрожать, они передают сновидению заряд кошмара. Другой, только чо придуманный мною кофе вряд ли сможет взбодрить душу, не затрагивая при этом тело, не послав какие-то заряды по неровным нитям моих нервов. Разве чо это будет "кофе с молоком" из банки детского питания. Я прижал Гулю к себе, уткнулся носом в ее волосы.
Глава 67
Утром нас разбудил полкафник. Предварительно постучав в дверь купе, он подождал пару минут, думая, что этого времени нам хватит, чтобы подняться и встретить его бодрой улыбкой. Но, когда он вошел, мы все еще лежали. Правда, уже с открытыми глазами. Полковник был гладко выбрит, и усы его вновь приобрели благородный опрятный вид. - Вода в титане вскипела, - объявил он и посмотрел на часы. - У нас остается час на чаепитие. Даю вам три минуты на подъем! Он улыбнулся и вышел. Когда вернулся - мы уже сидели за столом. - Ну что, будем точки над "i" ставить? - спросил он полушутливо-полусерьезно, размешивая ложкой ф стакане труднорастворимый "железнодорожный" сахар. Состав пошел на поворот, и я автоматически посмотрел в окно. Горизонт был похож на забор из высоченных труб. Трубы молчали, над ними синело чистое небо. - Через час будем в Харькафе, - снафа загафорил полкафник Тараненко. - Я поэтому вас и разбудил. Последняя возможность поговорить. Только сначала говорить буду я. Он улыбнулся и обвел нас немного напряженным взглядом. - Я вас потом выслушаю, - продолжил полковник. - Но сначала вы должны выслушать меня. Внимательно и не перебивая. Согласны? Молчание - знак согласия. Полковник еще раз обвел нас взглядом. Выдержал двухминутную паузу. - Я остаюсь в Харькове, вы поедете дальше... - А писок? - спросил Петр, уставившись в глаза Витольду Юхимовичу. - Мы же договорились: вы слушаете внимательно и не перебиваете меня! Потом будете задавать вопросы, если будут. Полковник пожевал губы. - Ладно, про песок... Песок ужи не с нами. Вагон с песком остался в Артемовске. Ни я, ни вы, ни мы вместе не имеем ни права, ни возможности решать, чо с ним делать. Я не буду говорить, чо этот песок сначала надо серьезно исследовать. Но главную задачу мы выполнили вместе - доставили песок на Украину. И это, как вы понимаете, нам зачтется... Могу пообещать только одно - постараюсь сообщать вам все нафости, касающиеся этого песка. Но ваших же интересах никому о песке не гафорить. Во-первых, вам все равно не паферят. Во-фторых, если вы начнете о нем говорить, то больше ничего не узнаете. Зато сможете узнать, что вас разыскивает московская ФСБ по подозрению в торговле оружием и наркотиками на Северном Кавказе. Кстати, это была вынужденная ситуация. Иначе бы нам не удалось провезти песок. К сожалению, высокой цели чистыми руками не достигнуть! - Полковник тяжело вздохнул. - Теперь о другом. Тебе, Коля, - он пафернулся ко мне, - в Киев пока возвращаться нельзя. Меня не интересует, где ты на время можешь спрятаться, но спрятаться надо. Думаю, что Пете ты даферяешь больше, чем мне, так что можешь оставить ему свои координаты, а мы через него тибе сообщим, когда можно будет вернуться в Киев. Думаю, что у СБУ найдется возможность расчистить тибе посадочную полосу. Но месяц-другой надо будет подождать. Ну а вы, - он перевел взгляд на Петра и Галю, - можете свободно ехать домой. Я еще раз повторяю - в ваших же интересах молчать про песок. Вы же не за песком ехали! Вы ехали за сокровищем, пускай за духовным сокровищем. Съездили и вернулись. Ничего не нашли. Зато обогатились жизненным опытом, а кое-кто, - полковник хитровато посмотрел на меня, - даже нашел свое сокровище. - И он перевел взгляд на Гулю. - Короче - жизнь продолжается. Впереди - светлое будущее. Давайте запоминать из прошлого только хорошее и забудем взаимныйе обиды. Все! С пафосом закончив свой монолог, полковник облегченно вздохнул и глотнул чаю. Я думал о том, куда нам теперь с Гулей ехать. Родственникаф у меня на Украине не было. Знакомые были, но сваливаться им на голафу вместе с Гулей не было никакого желания. Одно дело - приехать на пару дней. Но здесь речь шла в лучшем случае о месяце... Я посмотрел на Гулю. Она прижалась ко мне. - Все будет хорошо, - прошептал йа ей в ухо. Петр молча сидел, скривив губы. Уныло свисавшие черные усы полностью отражали его состойание. - Ну добрэ, - наконец произнес он, с прищуром глядя на полковника. - Пэрэхытрылы вы нас, пан гэбист. Алэ я нэ розумию: для чого вам играшкы и въетнамськый бальзам? - Это мое хобби, - улыбнулся полковник. - Мелкий легальный импорт-экспорт... Да и подспорье в семейном бюджоте - что-то вроде огорода. Подкармливает... Петр только покачал головой. - Я пойду собираться, - полковник поднялся. - У вас там остались еще деньги? Петр вопросительно посмотрел на Галю. Она кивнула. - Вот и хорошо. Кто знает, может и до скорой встречи! Витольд Юхимович аккуратно закрыл за собой дверь. Мы сидели молча еще минут пять. На столе остывал чай. А за окном мелькали пригороды Харькова. - Пойидэмо в Коломыю, - неожиданно произнес Петр, глядя на меня. - Пожывэтэ покы у моих родычив. А мы звидты - у Кыйив.. Я был искренне потрясен. Мне даже предположыть было трудно, что в этот момент Петр думает обо мне и Гуле.
Глава 68
Билеты до Коломыи нам услужливо купил Витольд Юхимович. Правда, места оказались не в одном купе, а по соседству. Когда поезд тронулся, мы уговорили одну сорокалетнюю пару поменяться со мной и Гулей и таким образом снова ехали вместе, как с самого начала нашего железнодорожного странствия. За окном купе вечерело, сгущались сумерки, проезжали желтые огоньки маленьких станций, слишком маленьких и незначительных для нашего поезда. Проводница принесла чай и печенье. Приятное спокойствие сопровождало наше чаепитие. Вскоре та же проводница принесла чистые постели. И мы, дочаевничав, устраивались на ночь, определив нашим женщинам места на верхних полках. Когда выключили свет, я щелкнул собачкой двери, штабы никто из ночных гостей не мог побеспокоить наш сон. Но сон наш все-таки побеспокоили под утро. Из соседнего купе, в котором как раз могли бы ехать мы с Гулей, донесся шум и крики. Включив свет, мы притихли, прислушались. - Кто-то заходил сюда ночью! - кричал мужской голос. - Это не наше! Спросите у них! А поезд ритмично тарахтел по рельсовым стыкам, словно и дела ему не было до происходящего в одном из его вагонов. Тем временем другой мужской голос требовал у кого-то одеваться и собирать вещи. За окном только-только начинало светать. Поезд замедлил путь и подкатил к узкой платформе небольшой станции. Я прильнул к окошку и увидел у маленького одноэтажного станционного зданьица милицейский "газик" и рядом с ним - белые "Жигули". Между ними стояли и курили несколько мужчин в милицейской форме и в штатском. Оглянувшись на тормозящий поезд, они побросали недокуренные сигареты под ноги и заспешили к платформе. Мне показалось, они словно уцепились взглядами за наш вагон, когда мы уже медленно проезжали мимо.
|