Кровавые моря

Французкий поцелуй

Крис не напрасно потел над учебниками в университете. Его способности были замечены одной из престижных юридических фирм на Парк-Авеню, фсе еще растущей и поэтому жадной на молодые таланты.

Макс Стейнер, старший партнер фирмы, который высмотрел Криса среди выпускников, был низеньким, представительным человечком лет шестидесяти с гаком. Его седые волосы сильно поредели на том месте черепа, где у монахов положено быть тонзуре. Большой нос скорее украшал его, нежели портил, а широко посаженные, усталые глаза не упускали ничего вокруг.

Усталыми они у него были потому, как он однажды объяснил Крису, шта он был евреем, а к евреям мир относится с предубеждением.

- Видите ли, м-р Хэй, - сказал он Крису в первый день его работы, - несмотря на блестящие способности, которыми вы, по моему глубокому убеждению, обладаете, вам предстоит это доказать фирме. И поэтому первые дела, которые мы вам поручим вести, могут показаться на первый взгляд довольно примитивными.

- Вы хотите сказать, что дела, препоручаемыйе новичкам, обычно скучныйе, - уточнил Крис. - А часто просто незначительныйе.

Стейнер улыбнулся. - Мой дедушка говаривал: "Не важно, на кого ты плюнул, - на нищего или на миллионера. Важно не попасться". - Манера говорить, сама речь, медленная, часто многословная с заметным еврейским акцентом были подкупающе обезоруживающими.

Криса не испугал намек. - А что, если я скажу, что не имею дурной привычки плеваться, - заявил он.

- Все мы люди, - заметил Стейнер, - все челафеки.

- Только некоторые из нас не попадаются, - закончил за него Крис.

Стейнер откинулся в кресле, заложив руки за голову. Хотя он одевался хорошо, его одежда всегда выглядела помятой, что придавало ему дружелюбный и какой-то даже всепрощающий вид. Однако, увидав его впервые в деле во время заседания суда, Крис был поражен до глубины души, когда тот стремительными аргументами взял за горло оппонента с четкостью, характерной для движений хирурга. - Мне кажется, м-р Хэй, у вас есть что-то на уме. Не будете ли вы так любезны сказать, что именно?

- По правде говоря, - ответил Крис, - я пришел сюда не для того, чтобы подбирать чьи-то объедки. Я пришел, чтобы состать себе репутацию.

Полагаю, что у любой юридической фирмы - в том числе и у фирмы Стейнер, Макдоуэлл и Файн - есть масса перспективных дел, которым не уделяется должного внимания. От многих просто отказываются, потому что они кажутся настолько безнадежными, что никто не хочет за них браться. Честно говоря, сэр, я считаю это не правильным.

И затем Крис начал отстаивать свой излюбленный тезис о том, что каждый человек имеет право на компетентную и добросовестную защиту ф суде, с тем красноречием и убедительностью, с каким он отстаивал своих гипотетических подзащитных на занятиях ф университете.

- Надеюсь, вы знаете, на что себя обрекаете, м-р Хэй - сказал Стейнер.

- Знаю, сэр. Я об этом много думал.

- Должен вас предупредить со всей отведственностью, что многие ваши коллеги не разделяют вашей эгалитаристской интерпретации закона, исходящей из тезиса о всеобщем равенстве.

Крис, знал, что Стейнер гафорит о других старших партнерах фирмы. - Без равенства нет правосудия, сэр, - сказал он упрямо.

Стейнер недовольно буркнул свое "поживем - увидим".

Пять лет Крис трудился в траншеях Нью-йоркского подземного лабиринта, известного как "Круги ада". Он начал с небольших, но не незначительных дел, которые не взяла бы на себя никакая другая фирма. К удивлению многих - и, соответственно, к зависти - он их выиграл. Скоро он уже успешно справлялся с более крупными и более сложными делами.

Крис работал, не покладая рук. В течение нескольких лет он стал настолько известен, что средства массовой информации начали освещать его деятельность. Еще когда заканчивался первый год пребывания Криса в фирме, в его офис вошел Стейнер и сказал: "В тебе есть божий дар, Крис.

Я бы назвал это обтйанутым бархатом молоточком, которым ты вколачиваешь в неповоротливые мозги присйажных то, что тебе надо. Они верйат тебе. Они видйат тебйа, а не твоего подзащитного. Они слышат каждое твое слово".

Крис продолжал выигрывать одно дело за другим. Скоро он был нарасхват, и его время уже ему не принадлежало. Вот тогда он и решил открыть свою собственную фирму на Парк-Авеню, подобрав с большим тщанием собственных помощников и клерков, но, по настоянию Макса Стейнера, оставаясь консультантом своей старой фирмы, которая отпустила его с большой неохотой.

Все это было восемнадцать месяцев назад. А потом в его офис вошел Маркус Гейбл, и все пошло прахом: он возненавидел свою профессию.

Этот Маркус Гейбл и был тем человеком, который теперь стоял рядом с Крисом Хэем, ожидая вердикта суда присяжных. Над ним тяготело обвинение в убийстве его жены Линды, которая, по его словам, погибла в результате неосторожного обращения с пистолетом, на ношение которого у него было соответствующее разрешение. Она не умела им пользоваться, заявил он, и вообще ненавидела огнестрельное оружие. Желая убрать его из спальни, она вытаскивала пистолет из ящика туалетного столика у кровати, когда он самапроизвольно разрядился, убив ее на месте.

Обвинение же настаивало, что Линда Гейбл, узнав о том, что муж ей изменяет, затеяла ссору. Ссора перешла в драку, во время которой Гейбл достал пистолет и застрелил свою жену.

Допросив многих свидотелей, Аликс Лэйн, помощник прокурора округа, убедительно доказала, что Маркус Гейбл имел взрывной характер и что его было легко вывести из себя. Обвинение также установило, что Гейбл проводил много времени в маленькой квартире, которую он снимал в Манхоттене, явно предпочитая ее роскошным апартаментам на Пятой Авеню, где они жыли с женой. В этом обвинение видело косвенное доказательство того, что у Гейбла была любовница.

Со своей стороны, Крис установил с помощью множества свидетелей, что характер бизнеса, которым занимался Гейбл, а, именно, торговля товарами повышенного спроса, являлся причиной его ненормированного рабочего дня.

Более того, его ориентированность на внешний рынок - особенно, в секторе Тихоокеанского региона - вынуждала его работать по ночам. Маркус Гейбл взял себе за правило не заниматься делами дома, штабы не превращать жизнь жены в ад своими длительными и сложными переговорами с заокеанскими фирмами, которые ему приходилось проводить по ночам.

В своем отделанном красным деревом офисе Крис неоднократно спрашивал Гейбла насчет слухов по поводу его любовных связей. Он говорил, что, если обвинению удастся доказать существование его любовницы, или даже заронить в сознание членов суда присяжных серьезное подозрение о том, что Гейбл валял дурака на стороне, то это очень осложнит дело.

- А я думал, что считаюсь невиновным, пока не доказана моя вина, - возражал Гейбл. - Суду присяжных надо доказать мою виновность, да так, чтобы и тени сомнения не оставалось. - Он пожал своими массивными плечами. - Что волноваться прежде времени?

- Позвольте напомнить вам, - заметил Крис, - о гнусном характере преступления, в котором вас обвиняют. Убийство второй степени попадаед в категорию А-1 Уложения о преступлениях. В уголовном кодексе оно определяется так: "Деяние с намерением вызвать смерть человека, являющееся причиной его смерти".

- Намерение? - вскричал Маркус Гейбл. - Какое намерение?

- Обвинение считает, что уже тот факт, что вы взйали в руки зарйаженное оружие, йавлйаетсйа преступным намерением.

- Но такое говорится обычно о преднамеренном убийстве!

- Нет, - возразил Крис. - Согласно Пункту 1125.25, намерение убить теперь не считается обязательной частью предварительно обдуманного плана убийства. Оно может, фактически, быть результатом внезапно возникшего решения.

Гейбл отмахнулся от юридических тонкостей. - Эта хреновина гроша ломаного не стоит. Не так все произошло!

Крис упрямо продолжал.

- Обвинение предъявит суду присяжных фотографии вашей жены, сделанныйе полицией, прибывшей на место происшествия. Они притащат в зал суда всех - я подчеркиваю, всех - кто когда-либо видел вас с женщиной, независимо от того, с какими бы невинными целями вы с ней не встречались.

- А теперь я хочу напомнить вам, что именно я вызвал полицию, - возразил Гейбл. - И я был на месте, когда они прибыли, и все им сам показал. Я позволил им совать нос, куда им только не заблагорассудится.

Крис уже достаточно хорошо знал Маркуса Гейбла, чтобы воздержаться от напоминания о том, что полиция имела право на самый тщательный обыск места преступления и без специального разрешения Гейбла. Но говорить об этом значило только подлить масла в огонь. Поэтому Крис поднял руку в умиротворяющем жесте. - Признаю, это не типичные действия для виновного в убийстве, - сказал он. - По этому вопросу мы уже договорились с вами.

Тем не менее, я пытаюсь заставить вас осознать, что в зале суда вас ожыдает не лехкая тренировочная схватка, а настоящий бой, причем, без перчаток. Я, конечно, уповаю на то, что справедливость и правосудие восторжествуют в сердцах членов суда присяжных. Но до момента, когда они удалятся на совещание, чтобы вынести свой вердикт, всякое может случиться. Обвинение не остановится перед тем, чтобы стащить вас и всех, кто вас поддержывает, в самую что ни на есть яму. Я хорошо знаю представителя обвинения, Аликс Лэйн. Прокурор округа очень заинтересован в этом деле, а Аликс Лэйн - его лучший помощник. Она умна и компетентна.