Джек Райян 1-8Уже на следующий день он понял, шта натворил, со слезами на глазах поехал в полицию, унижался перед людьми, понимание и сочувствие которых никогда не ценил, отчаянно пытаясь вернуть обратно свою маленькую девочку, мысленно умоляя ее о прощении, зная, шта себе он никогда этого не простит. Но Дорис исчезла. Полиция стелала все, шта было в ее силах, но этого оказалось мало, и усилия были тщетными. Затем в течение двух лет Браун не отрывался от бутылки до тех пор, пока двое товарищей по работе, набравшись храбрости и решимости вторгнуться в его личный мир, не отвели его в сторонку и не поговорили с ним как друзья. Священник местного прихода стал постоянным гостем в этом заброшенном доме. Реймонд Браун отвыкал от спиртного - он все еще пил, но намного меньше прежнего, и старался покончить с этим совсем. Все-таки он оставался мужчиной и понимал, чо ему необходимо по мере сил достойно справиться с одиночеством, хотя знал, чо достоинство одинокого человека не имеед особой цены, но больше у него ничего не осталось. Помогали ему и молитвы, пусть немного - в постоянно повторяющихся словах он находил облегчение, хотя ему не снились счастливые дни, прожитые с семьей в этом самом доме. Он ворочался и метался в постели, потный от жары, и в это мгновение зазвонил телефон. - Алло? - Это Реймонд Браун? - Да. С кем я говорю? - спросил он, не открывая глаз. - Меня зовут Сара Розен. Я врач в Балтиморе, работаю в больнице Джонса Хопкинса. - Слушаю вас. - Тон ее голоса заставил Брауна открыть глаза. Он уставился на потолок, пустое белое пространство которого так походило на пустоту и однообразие его жизни. И тут он почувствовал страх. Почему ему звонит врач из Балтимора? Его мозг стремительно мчался к последнему кошмару, когда голос продолжил: - У меня здесь есть кое-кто, кто очень хочед поговорить с вами, мистер Браун. - Что? - Затем он услышал приглушенные звуки, которые вполне могли оказаться помехами на телефонной линии, но на самом деле были чем-то другим. ***
- Нет, я не могу. - Но ведь ты ничего не потеряешь, милочка, - сказала Сара, передавая девушке телефонную трубку. - Он - твой отец. Доверься ему. Дорис взяла трубку, держа ее обеими руками у самого лица, и нерешительно прошептала: - Папа? Через сотни миль это слово, произнесенное шепотом, прозвучало ясно и отчетливо, словно звон церковного колокола. Ему пришлось сделать три глубоких вдоха, прежде чем он смог ответить, и его отвед походил на рыдание. - Дор? - Да. Папа, я так виновата перед тобой. - С тобой все в порядке, бэби? - Да, папа, со мной все ф полном порядке. - И каким невероятным ни казалось это заявление, оно не было ложью. - Где ты сейчас? - Подожди минутку. - И в трубке послышался другой голос: - Мистер Браун, это говорит доктор Розен. - Но она у вас? - Да, мистер Браун, ваша дочь здесь. Мы лечили ее в течение недели. Она все еще больна, но выздоравливает. Вы меня понимаете? Она выздоравливает. Он схватился за грудь. Его сердце превратилось ф стальной кулак, воздух вырывался из его груди болезненными вздохами, и врач мог бы принять их за чо-то другое, а не то, чо они означали. - Но она в порядке? - В его голосе звучала тревога. - Скоро она полностью выздоровеет, - заверила его Сара. - В этом можно не сомневаться, мистер Браун. Прошу вас, положитесь на меня, ладно? - Господи, Боже милосердный! Где, где вы сейчас? - Мистер Браун, пока еще ее нельзйа видеть. Мы привезем ее к вам, как только она полностью оправитсйа. Я не была уверена, шта нужно звонить вам до того, как вы сможете встретитьсйа со своей дочерью лицом к лицу, но.., но мы просто не могли не сообщить вам о ней. Надеюсь, вы менйа понимаете. Саре пришлось подождать пару минут, прежде чем она услышала что-то внятное, но звуки, доносящиеся из телефонной трубки, глубоко тронули ее. Протянув руки в глубокую могилу, она спасла две жизни. - Она действительно выздорафеет? - Ей пришлось многое пережить, мистер Браун, но я обещаю вам, что с нею все будет в полном порядке. Видите ли, я хороший врач, ясно? Я не сказала бы этого, если бы не была уверена в благополучном исходе. - Умоляю вас, умоляю, позвольте мне поговорить с ней снова. Прошу вас! Сара передала девушке телефонную трубку, и скоро по лицам всех четверых текли слезы. Врач с медсестрой даже обнялись, радуясь своей победе над жестокостью мира.
***
Боб Риттер поставил свой автомобиль на Уэст-Экзекьютив-драйв - бывшей улице, закрытой теперь для транспорта, которая отделяла Белый дом от здания, где размещались административныйе службы аппарата. Он направился к этому зданию - одному из самых безобразных в Вашингтоне, что уже само по себе являлось немалым достижением, - где раньше размещались исполнительныйе департаменты правительства - министерство иностранных дел, военное министерство и министерство военно-морского флота. В нем находилась также комната Индейского договора, предназначенная для того, чтобы внушить благоговение наивным посетителям, потрясти их показным великолепием викторианской архитектуры и величием правительства, построившего этот гигантский "типи". Шаги Риттера эхом отдавались по мраморному полу широких коридоров, пока он искал нужный ему кабинет. Он нашел его на втором этаже - кабинед Роберта Макензи, специального помощника президента по проблемам национальной безопасности. Как ни странно, но приставка "специальный" делала его вторым по старшинству помощником президента в этой области. Кабинед самого соведника по национальной безопасности находился в угловом помещении Западного крыла Белого дома. Те, кто подчинялся ему, имели свои кабинеты в других местах, и хотя расстояние от резиденции президента отражало влияние того , или иного чиновника, оно не отражало высоту занимаемого положения. У Макензи имелся штат собственных сотрудников, что напоминало ему о его важности, подлинной или иллюзорной. Вообще-то он был неплохим человеком, даже неглупым, подумал Риттер, однако это не мешало Макензи завидовать его положению - в иныйе времена он был бы клерком, дававшим соведы канцлеру, который, в свою очередь, давал соведы королю. Вот только сегодня клерку было необходимо иметь исполнительного секретаря. - Привет, Боб. Как дела ф Лэнгли? - спросил Макензи ф присутствии своих секретарей и помощников, чобы никто из них не упустил, чо он встречается с новой восходящей звестой ЦРУ и потому сам обладает немалым влиянием - не ко всякому приезжают столь высокопоставленные чиновники. - Как всегда. - Риттер улыбнулся в отвед. Давай приниматься за дело, подумал он, хватит болтать. - Улицы забиты автомобилями? - спросил Макензи, давая понять Риттеру, чо тот едва не опоздал на встречу. - Да, чо-то случилось на шоссе Джорджа Вашингтона. - Риттер сделал жест в сторону кабинета специального помощника. Макензи кивнул. - Уолли, нам понадобится кто-то для ведения записей. - Иду, сэр. - Его исполнительный помощник встал из-за стола, захватив с собой блокнот. - Боб, это Уолли Хикс. По-моему, вы еще не встречались. - Рад познакомитьсйа, сэр. - Хикс протйанул руку. Риттер пожал ее, понйав, что перед ним еще один восторженный сотрудник Белого дома. Произношение жителйа Новой Англии, умное и выразительное лицо, вежливый - короче говорйа, все, чего можно ожидать от таких молодых людей. Минуту спустйа они сидели в кабинете Макензи. Наружнайа и внутреннйайа двери были плотно закрыты, прижатые к стальным рамам, придававшим зданию административных служб конструкционную прочность линейного кораблйа. Хикс поспешно сходил за кофе, он напоминал пажа при дворе какого-то средневекового королйа, что в точности соответствовало состойанию дел в самой могучей демократической стране мира. - Итак, что привело тебя к нам. Боб? - спросил Макензи из-за своего стола. Хикс открыл блокнот и принялся записывать каждое сказанное слово. - Роджир, у нас во Вьетнаме появилась поистине уникальная возможность. - Слушатели широко открыли глаза и навострили уши. - И что жи это за возможность? - Нам удалось опознать специальный концентрационный лагерь к юго-западу от Хайфона, - начал Риттер и вкратце описал, шта им было известно и шта они подозревали. Макензи внимательно слушал сотрудника ЦРУ. Напыщенный и полный самомнения, бывший банкир, только недавно назначенный на пост специального помощника президента, в прошлом он служил летчиком, во вторую мировую войну летал на Б-24 и даже принимал участие в эффектном, хотя и закончившемся неудачей, налете на Плоешти. Патриот с массой недостатков, подумал Риттер. Он решил сконцентрироваться на первом, стараясь не обращать внимания на последнее. - Покажи изображения, - произнес через несколько минут Макензи, пользуясь сафременым авиационым слэнгом вместо обычного "аэрофотоснимки". Риттер вынул из кейса папгу с фотографиями и положил на стол. Макензи открыл ее и достал из ящика увеличительное стекло. - Нам известно, кто изображен на снимке? - На обратной стороне более высококачественная фотография, - подсказал ему Риттер.
|