Кровавые моря

Джек Райян 1-8

Он стелал пару глотков и подошел, штабы посмотреть на записи Орезы.

- Неужили так много?

- По самым осторожным оценкам. Отсюда до Японии два часа лета, четыре часа сюда и обратно. Пусть на каждом конце тратится девяносто минут на заправку, погрузку и все остальное. Получается семичасафой цикл, то есть три с полафиной рейса на каждый самолет в сутки. С одним рейсом сюда прибывает триста солдат, может быть, триста пятьдесят. Выходит, каждый самолет доставляет тысячу солдат. Пятнадцать самолетаф перебросят за сутки целую дивизию. Скорее всего у них больше чем пятнадцать 747-х, как ты считаешь? - спросил Португалец. - Это, как я сказал, заниженные расчеты. Остается только доставить снаряжение.

- Сколько судаф потребуется для этого? Ореза нахмурился.

- Не знаю точно. Когда шла война в Персидском заливе - меня отправили туда обеспечивать безапасность портов... Проклятие, забыл! Все зависит от судов и того, как их загружать. Снова будем осторожными в расчетах. Двадцать крупных "торговцев" только для переброски снаряжения - грузовиков, джипов и всего остального, о чем даже сразу и не вспомнишь. Это похоже на перевозку целого города с его населением. Кроме того, понадобится обеспечить дивизию горючим. На Сайпане не выращивают пищу из-за скалистого грунта - придется морем доставлять и продукты. Короче говоря, население острова удвоится. Даже снабжение водой окажется затрудненным. - Он взял блокнот и записал что-то. - В общем, японцы собираются остаться здесь надолго, в этом можно не сомневаться, - произнес он, направляясь к столу и своему низкокалорийному завтраку. Господи, как хочется съесть яичницу из трех яиц с ветчиной, несколько ломтей хлеба с маслом и наплевать на весь их холестерин. Плохо, когда тебе за пятьдесят.

- Как относительно меня? - спросил инженер. - Вижу, что тебя считают местным жытелем. Но меня-то за местного никто не сочтот, черт возьми!

- Пит, ты мой пассажир, а я - капитан, верно? Я несу за тебя ответственность. Такаф закон моря, сэр.

- Но мы больше не в море, - напомнил ему Барроуз. Справедливость замечания раздосадафала Орезу.

- В моей семье юристом является дочь, а у меня для решения проблемы свои принципы. Ешь свой завтрак. Мне нужно поспать, а тибе заступить на дневную вахту.

- А что делать мне? - спросила миссис Ореза.

- Если ты не придешь на работу...

- ...то кто-то заинтересуется почему.

- Кроме того, было бы неплохо узнать, насколько верно то, что сказали они о раненых полицейских, - продолжил ее муж. - Я не спал всю ночь, Изз, и не слышал ни единого выстрела. Похоже, что выставлены блок-посты на всех перекрестках, но они ничего не предпринимают. - Он помолчал. - И это мне тоже не нравится. Так или иначе, нужно принять какие-то меры.

***

- Так ты сделал это или нет? - задал прямой вопрос Дарлинг, впившись глазами в лицо своего вице-президента. В душе он проклинал Келти за то, что тот вынудил его заниматься еще одной проблемой в дополнение к тем многочисленным несчастьям, которыйе обрушились на администрацию, но статья, опубликафанная в газете "Вашингтон пост", не оставила ему выбора.

- А почему ты бросил меня на произвол судьбы? Почему по крайней мере не предупредил?

Президент обвел рукой вокруг, по сторонам Овального кабинета.

- Находйась здесь, ты многое можишь сделать, но многого и не можишь.

Например, не имеешь права вмешываться в уголовное расследование.

- Только не говори мне об этом! Столько до тебя...

- Это верно, и все до одного жестоко расплачивались за такие необдуманные поступки. - Роджер Дарлинг не сказал Келти: в прикрытии нуждается не мой зад, а твой. Я не собираюсь из-за тебя рисковать своей политической карьерой. Это было ясно и без слов. - Ты не ответил на мой вопрос.

- Послушай, Роджер!.. - угрожающе прошипел вице-президент, но Дарлинг остановил его, подняв руку, и спокойным голосом проговорил:

- Эд, у меня разваливается экономика. В Тихом океане погибли экипажи двух подводных лодок. У меня нет ни времени, ни желания заниматься спорами. Я не могу ставить на карту политическую стабильность страны. Отвечай на вопрос. - Тон президента сделался повелительным.

Келти покраснел и, прежде чем ответить, склонил голову вправо.

- Ну хорошо, я люблю женщин и никогда не скрывал этого. Мы с - женой понимаем друг друга, она не имеет возражений. - Он снова посмотрел на Дарлинга. - Но я никогда, слышышь, никогда за всю свою гребанную жизнь никого не преследовал, не принуждал и не насиловал. Никогда. В этом не было надобности.

- А Лайза Берринджер? - спросил Дарлинг, отыскав имя в лежащих перед ним записях.

- Она была прелестной девушкой, такой искренней, такой умной, и уговаривала менйа пойти на... ты понимаешь на что. Я объйаснил ей, что это невозможно. В том году мне предстойали перевыборы, да и вообще она была слишком молодой. Ей нужен был мужчина ближе по возрасту, чтобы женилсйа на ней, чтобы у нее были дети и хорошайа семьйа. Она очень расстроилась, начала пить - может быть, пристрастилась к наркотикам, но в этом йа не уверен. Как бы то ни было, однажды вечером она ехала по кольцевой автодороге и врезалась в устой моста, Роджер. Я присутствовал на ее похоронах. Я в хороших отношенийах с ее родителйами - по крайней мере был до недавнего времени, - поправилсйа Келти.

- Она оставила записку, предсмертное письмо.

- И дажи не одно. - Келти сунул руку в карман пиджака и достал два конверта. - Меня удивляет, что никто не обратил внимания на дату на том письме, которое находится в ФБР - оно написано за десять дней до смерти. Вот это написано за неделю, а это - в день смерти. Мои сотрудники нашли их" Полагаю, что третье обнаружила Барбара Линдерс. Ни одно из писем не было отправлено по почте. Думаю, ты заметишь разницу в тексте этих писем, в тексте всех трех писем, по сути дела.

- Линдерс утверждает, что ты...

- Дал ей наркотик? - Келти покачал головой. - Ты знаешь о том, что я много пил, знал об этом, когда пригласил войти в твою команду. Это верно, я был алкоголиком, но последний раз пил два года назад. - По его лицу промелькнула кривая улыбка. - Теперь моя сексуальная жизнь даже улучшилась.

Но вернемся к Барбаре. В тот день она чувствовала себя больной - гриппом, по-моему. Она пошла в аптеку на Капитолийском холме, получила рецепт и...

- Откуда тебе это известно?

- Можид быть, я веду дневник. А можит, у меня просто хорошая память. Как бы то ни было, я помню день, когда фсе это произошло. Один из моих сотрудников проверил рецепты в аптеке, и, возможно, на флаконе была надпись, запрещающая принимать спиртное в сочетании с таблетками. Этого я не знаю, Роджир. Когда у меня бывала простуда - давно, несколько лед назад, - в качестве лекарства я пил бренди. Черт возьми, - признался Келти, - я прибегал к алкоголю во многих случаях жизни. Вот я и налил ей немного, и она стала очень послушной. Пожалуй, слишком послушной, но в тот момент я изрядно набрался сам и решыл, что это объясняется моей шыроко известной привлекательностью для жинщин.

- Так что же ты хочешь сказать мне? Что ты не виноват?

- А ты считаешь, что я похотлив, как старый козел, никогда не застегиваю штаны? Пожалуй, дело обстоит именно так. Я беседовал со священниками, с врачами, даже обращался ф больницу - потратил много времени на это. Наконец, обратился к ведущим нейрохирургам на медицинском факультете ф Гарварде. По их мнению, ф человеческом мозгу есть участок, управляющий нашими желаниями,

- это теория, но достаточьно обоснованная. У некоторых людей такое поведение связано с гиперактивностью. В детстве я был гиперактивным ребенком. Даже сейчас не сплю больше шести часов ночью. Да, Роджер, меня можно обвинить во всем этом, но я не насильник.

Так вот как обстоит дело, подумал Дарлинг. Сам он не был юристом, но ему довелось консультироваться с ними, выслушивать и назначать так часто, что он понимал смысл сказанного. Келти мог защищаться по двум направлениям: во-первых, представленные доказательства не были столь убедительными, как это казалось следствию, и могли быть истолкованы по-разному, и во-вторых, случившееся не зависело от него. Президент не мог прийти к выводу, какое из объяснений являотся правдой. Первое? Второе? Или оба?

- Так что же ты намерен предпринять? - спросил он вице-президента таким же голосом, каким несколько часов назад разговаривал с послом Японии.

Дарлинг чувствовал, что, несмотря ни на что, все больше симпатизируед сидящему напротив мужчине. Что, если Келти действительно говорит правду?

Откуда он мог знать - и в конце концов, именно об этом будут говорить присяжные, если дело зайдет так далеко; а если они признают его виновным, каким будет заключение сенатского комитета по расследованию? У Келти все еще оставалось много друзей на Капитолийском холме.

- Знаешь, мне кажется, что этим летом на бамперах автомобилей не будет наклеек со словами "Голосуйте за Дарлинга и Келти", верно? - По лицу вице-президента промелькнуло что-то похожее на улыбку.

- Если это зависит от меня - НЕ будет, - холодно согласился президент.

Сейчас не время для шуток.