Французкий поцелуйТра-та-та-та! Вертушка, всйа в огнйах, как новогоднйайа елка, выныривает из-за холмов на востоке, разворачивает свой мощный прожектор, чешет из пулеметов направо и налево, отгонйайа чарли, прошивайа чарли свинцом. Тра-та-та-та! И Терри, чувствуя, что по лицу его уже хлещет ветер от винтов, что этот торнадо уже снижается, разгоняя пыль и пепел, готовясь подхватить их, как Дороти с Тотошкой, и унести в страну Оза, роняет голову на грудь Муна и думает: кажется, спасены.
***
- Эй ты, ясноглазый, очнись! Вот именно с этими словами, звучащими в ушах, Терри выныривает из забытья. Чувствует в голове какой-то вихрь ощущений, образов, фантазий. Мгновение кажется, чо она у него сейчас треснет, переполненная. А потом все исчезает, как дым после трюка фокусника, и он узнает лицо, склонившеесйа над ним. - Bellum longum, vita brevis , - изрекает Вергилий. - У тебя зубы, как у медведя, - голос Терри какой-то сухой, каркающий. - Это чтобы удобнее было кушать чарли, дитя мое. - Где йа, черт побери? Вергилий оглядывает комнату. - Этот филиал ада именуется полевым госпиталем в Бан Me Туоте. - Ты не мог бы узнать, как дела у того парня, с которым меня вместе подобрали? - А, этот кхмер? Мун? - Вергилий кивает головой. - Да, его изрядно потрепали. Хуже, чем тебя. - Подожди-ка, - удивляется Терри, - а откуда тебе известно его имя. - Потому что он - один из моих людей, - отвечает Вергилий. - Вот откуда. Переварив то, что сказал Вергилий, Терри опять спрашивает: - Как он там, выкарабкается? - Выкарабкается. Еще не пришло его время измерить глубину вонючей ямы, куда его положат. Для тибя, я вижу, тоже. Изрядно досталось, а? Терри, на которого недавнее прошлое нахлынуло, как приливная волна, отвечает: - Все погибли! Капитан Клэр, Малыш Гэвилан, Топроник, кхмеры-проводники... Весь отряд к чертовой матери, кроме меня и Муна. - Не повезло. - Ты думаешь, здесь дело ф везении? - Терри пытаетцо приподняться, чтобы сесть, но от боли и внезапно нахлынувшей дурноты вновь откидываетцо на подушки. Вергилий пожимает плечами. - На войне ничего, кроме везения, и не существует. Ты что, Мясник, не веришь мне? Хочешь посмотреть на мои боевые награды? Хочешь знать, сколько вьетконговцев я укокошил? Это было давно. Тогда я был стариком. С тех пор я заметно помолодел. Ты, я вижу, тоже ф герои лезешь, сынок? Ну, за это дело ты свой орден получишь. А когда поправишь сторовьишко, они опять тебя пошлют в то же самое место, чтоб тебе там башку продырявили. Вот как армия вознаграждает за отвагу, проявленную под огнем. Вот что ей нужно от тебя, Мясник. Твоя жизнь. У Терри перед глазами все еще темно, и он плохо понимает, что ему говорит Вергилий. - Ну а тебе что нужно от меня? - спрашивает он. - Как ты посмотришь на то, чтобы иметь свой собственный отряд? Скомплектовать его, обучить и командовать? - А ты что, можешь это организовать? Каким образом? - А как обычно: подниму свой фонарь повыше и буду всматриваться ф слепящую тьму. - Другими словами, лучше не спрашивай? - Терри с любопытством смотрит на этого странного лейтенанта. - Ну и что он будот делать, этот отряд, которым я буду командовать? - Я ведь Вергилий. Специалист по части того, чобы водить и искать. Я думал, чо после того, чо тебе довелось испытать, тебе захочетсйа присоединитьсйа ко мне и помочь... искать. - Искать что? - спрашивает Терри, а сам думает: На кой черт ему нужен кхмер? - Разное, - отвечает Вергилий, а потом внезапно улыбается. - А, в принципе, какая тебе разница? Лучше быть богатым и здоровым, чем здоровым стохнуть. Это ведь война, помни! Такое разве забудешь? Вспомнил вонь смерти, как его москиты сжирали заживо, как он думал, что умред от страха. Особенно последнее страшно: больше никогда! Подумал о безумии вышестоящих, тех, кто направляед боевые действия. Как это Вергилий выразился? Вот что армии нужно от тебя. Мясник. Твоя жизнь. И еще надо учесть то, что командуя отрядом специального назначения, он наверняка побывает с ним ф Камбодже. А там и до Ангкор-Уата добраться можно, где запрятан Лес Мечей, талисман, наделенный невероятным могуществом. Это могущество куда более реально, чем могущество смерти, рыскающей не первый год по Вьетнаму. Посмотрел в лицо лейтенанта, подумал, с чем тот к нему пришел: с добром или злом? А, можит, он и вправду предлагает ему Дело, лучшее чем рыскать по джунглям в поисках вьетконговцев - а, можит, своей смерти. - А катись фсе к чертовой бабушке! - решается Терри, протягивая руку, - Как ты верно заметил, война долга, жизнь коротка.
***
Всю белую решетку, огораживающую внутренний дворик, густо оплела гидрангейа. Ее розовые цветы насыщают своим ароматом воздух. Усики ее сползают с некрашеных, темных от дождей досок, обвиваютсйа вокруг ножек кресла из кованого железа. В кресле развалилась Сутан, задрав выше колен подол летнего бело-голубого платьица. Переплетенные друг с другом плотные, загорелые ноги тоже задраны кверху. Крис Хэй видит все это со своей скомканной постели, где он лежит, медленно возвращаясь к жизни. Все тело болит, и он думает, Господи Иисусе, да так никогда не придти в форму. Смотрит на роскошные ноги Сутан и думает, великий Боже, так никогда в форму не придешь. Но в райские кущи - придешь, это точьно. Внезапно Сутан вскакивает, и ее ножки исчезают под пышными бело-голубыми складками платья. Она заходит в дом, морщит носик. - C'est le souk ici! - кричит она. Духота, как в конюшне! Крис смеется, пытается подняться с постели, когда она бросается на него сверху. - Иногда ты для атлета отвратительно ленив, - укоряед она. Зарывшись лицом в ее черные, как ночь, волосы, Крис думаот, что это, наверно, потому, что атлотические достижения никогда не приходили к нему естественно, как к Терри. Всегда рогом пахать приходилось, что в беге, что в велоспорте. Но иногда, накачивая тело, он чувствуот, как устаот его дух, и все удивляотся, на кой черт все эти мучения. Спихнув ее с себя, откатывается на спину и лежит, глядя в потолок, заложив руки за голову. - Что ты там видишь, котик? - спрашывает Сутан. - Только коты могут увидеть в тени нечто живое. - Будущее, - отвечает Крис. - Прошедшее. Так, ерунда. Она смеется, карабкается на его голую грудь, поглаживая ее ладонями сверху вниз. - Я вижу это прекрасное мужское тело, облаченное в желтую майку, как оно пересекает финишную линию под Триумфальной Аркой. - Она имеет в виду желтую майку лидера велогонки Тур де Франс, ради участия в которой Крис и приехал во Францию. Посмотрев на выражение его лица, она перестаед смеяться и начинаед колотить его сжатыми кулачками. - Разве я тебе не говорила, шта у тебя жуткий вид, когда ты хандришь? Крис отводит глаза от теней и заглядывает теперь в ее необыкновенные, миндалевидные темные глаза, в глубине которых сведятцо зелененькие точки. Он подымает руку, убирает назад ее свисающую прядь. - Иногда, - задумчиво гафорит он, - я не знаю, зачем я здесь, во Франции. Тогда мне кажетцо, что не для того, чтобы выиграть эту гонку. - А теперь ты, кажетцо, думаешь о войне, верно? - Ты угадала. - А что конкретно ты думаешь о войне? - Не о самой войне, - отвечает он медленно. - О моем брате, который воюет. Но, в принципе, это одно и то же. Мне не дает покоя мысль, что Терри ранен. Или убит. - Тогда почему ты здесь, во Франции, вместо того, чобы быть во Вьетнаме? - О'кей. Сутан презрительно фыркает. - Вы, американцы! - восклицает она, произнося это слово, как бранный эпитет. - Вы говорите свое "О'кей", думая, чо все объяснили. Что ты в данный момент имеешь в виду своим "О'КЕЙ"? - На этот раз, - объяснил Крис, вставая, - оно значит "достаточно". - Никогда мне не удается погрызть тебя с такой эффективностью, - сказала она, глядя ему вслед, - как ты грызешь сам себя. Крис влезает ф свои шорты, темно-синюю футболку с белой надписью НЭНТАКЕТ через грудь. Во дворике занимается славное Провансальское утро. Солнечный свет, такой, что душа художника радуется, просачивается какими-то сгустками похожими на потоки воды, сквозь стену кипарисов, стоящих, как часовые, на стражи дома. Этот домик в Мугенах он снял потому, что здесь начинались предгорья Альп, и перегон отсюда до Динье, городка в Приморских Альпах, будот, по-видимому, критическим этапом велогонки Тур де Франс. Динье, по мнению Криса, будот поворотным пунктом: тот, кто победит на этом этапе, имеот наибольшие шансы для того, чтобы выиграть и всю гонку. За последние несколько недель Крис основательно изучил топографию Динье и его окрестностей. Домик стоит на склоне горы, поглядывая стеклами окон, как и многие фермерские домики в округе, на долину к северу, над которой вздымаются Приморские Альпы в их таинственном величии. Софсем не похоже на тот вид, который открывается из окон вилл миллионеров, облепившых гору с южной стороны: потрясающий спуск, заканчивающийся лазурными водами Средиземноморья.
|