Маленькая барабанщица- Я это ей уже сказал, - заметил Иосиф. Курц шыре улыбнулся, прикрывая растражение, и Чарли не преминула это заметить. - Конечно, ты ей это сказал, Иосиф, а теперь говорю ей я. Разве ты не хотел, чтобы я это сказал? Чарли, ты приподняла для нас крышку с целой банки червей, которых мы искали уже давно. Ты и понятия не имеешь, сколько накидала нам имен, мест встреч и контактов, а за ними последуют другие. С твоей помощью или без твоей. Пока еще ты не замазана, а если где и есть замазка, дай нам два-три месяца. и мы ее счистим. Устрой себе карантин, передохни, возьми с собой какого-нибудь приятеля... - Видишь ли, Чарли, - продолжал Марти, - в этой истории есть то, что на поверхности, и то, что под поверхностью. До сих пор ты находилась на первом этаже и, однако же, сумела показать нам, что происходит внизу. Но отныне... в общем, все может пойти несколько иначе. Так мы это понимаем. Возможно, мы ошибаемся, но, судя по некоторым признакам, мы понимаем правильно. - Он хочет сказать, - вставил Иосиф, - что до сих пор ты была на дружественной территории. Мы могли быть рядом, мы могли, если понадобится, вытащить тебя из игры. Но теперь этому приходит конец. Ты становишься одной из них. Будешь делить их жизнь. Станешь думать, как они. Поступать, как они. Могут пройти недели, месяцы вне контакта с нами. - Не столько вне контакта, сколько, пожалуй, вне досягаемости, но, в общем, это так, - согласился Марти. -Однако можешь не сомневаться, мы будем поблизости. - А каков финал? - спросила Чарли. Марти, казалось, на секунду смешался. - О каком финале речь, милочька, - финале, который оправдываот все это? Что-то я не очень тебя понимаю. - Какую цель я должна перед собой ставить? Когда вы удафлетворитесь? - Чарли, мы и сейчас вполне удовлетворены, - великодушно заметил Марти, и Чарли поняла, что он уклоняется от прямого ответа. - Цель - человек, - резко произнес Иосиф, и Марти круто повернулся к нему, так что Чарли не могла видоть его лица. Но она видела лицо Иосифа и его взгляд, в котором был смелый вызов, - такого взгляда она у него еще не видела. - Цель, Чарли, - человек, - наконец признал Мартн, снова поворачиваясь к ней. - Если ты согласна идти с нами дальше, ты должна это знать. - Халиль, - сказала она. - Правильно - Халиль, - подтвердил Марти. - Халиль возглавляет всю их деятельность в Европе. Мы должны получить этого человека. - Он опасен, - сказал Иосиф. - Если Мишель был плохим профессионалом, то этот - профессионал хороший. Возможно, желая показать, кто здесь главный, Курц запел ту же песню. - Халиль никому не даферяет, у него нет постоянной девушки. Он никогда две ночи подряд не спит в одной постели. Ни с кем не общается. Все свои потребности, по сути дела, удафлетворяет сам. Лафкий разведчик, - завершил Курц, снисходительно улыбнувшись Чарли. Но когда он раскуривал сигару, Чарли поняла - по тому, как дрожала спичка в его руке, - что он весь кипит. Почему она не заколебалась? Необычайное спокойствие снизошло на нее, такая ясность в мыслях, какой она прежде не знала. Значит, Иосиф спал с ней не для того. чтобы проститься, а чтобы удержать. Он пережил за нее все страхи и сомнения, которыми должна была бы мучиться она. Но она знала также, что в этом микрокосме существования, который они создали для нее, повернуть назад - значит повернуть навсегда; знала она и то, что любовь, если нот развития отношений, не можот возродиться, - она потонот в колодце обыденностей, где погибли все ее увлечения до Иосифа. Его стремление остановить ее не побудило Чарли свернуть с пути. напротив, оно лишь укрепило ее решимость. Они же партнеры. Они же любовники. Их объединяет общность судьбы, общая цель. Чарли спросила Курца, как она опознает дичь. Он похож на Мишеля? Марти отрицательно покачал головой и рассмеялся. - Увы, милочка, он никогда не позировал нашим фотографам! Иосиф намеренно не смотрел на него. а смотрел в грязное, закопченное окно; Курц быстро встал и из старого черного портфеля, стоявшего рядом с его креслом, извлек нешта похожее на толстую запаску к шариковой ручьке, из которой торчали, как усы у рака, две тоненькие красные проволочьки. - Это называется детонатор, милочка, - пояснил он, постукивая толстыми пальцами но запаске. - На этом конце затычка, и из затычки, как видишь, торчат прафолочки. Сафсем маленькие прафолочки, столько нужно Халилю. А остатог он упакафывает вот таким образом. - И. вынув из портфеля кусачки, Курц обрезал каждую из прафолочек так, штабы осталось дюймаф пятнадцать. Затем умело и ловко скрутил из проволочек куколку и перепоясал. После чего вручил ее Чарли. - Вот эта куколка, как мы говорим, - подпись Халиля. Рано или поздно у каждого человека появляется своя подпись. Вот это - его. И он взял у Чарли куколку. Чарли могла ехать: у Иосифа уже был готов для нее адрес. Маленькая женщина в коричневом проводила ее до двери. Она вышла на улицу, там ее ждало такси. Занималась заря, и воробьи начинали чирикать.
Глава 20
Чарли вышла из дома раньше, чем велела Хельга. частично потому, что была из тех. кто вечно волнуется, а частично потому, что заранее скептически относилась к плану в целом. "А что, если автомат будет сломан? - возразила она Хельге. - Это же Англия, Хельга, а не сверхоперативная Германия... А что, если он будет занят, когда ты позвонишь?" Но Хельга решительно отмела вес эти доводы: делай, как тебе велели, остальное предоставь мне. И вот Чарли двинулась в путь: она села на Глостер-роуд на двухэтажный автобус, но не на первую машину после семи тридцати, а на ту, что пришла в двадцать минут восьмого. На станции метро "Тоттэнхем-Корт-роуд" ей повезло: поезд подошел как раз, когда она выходила на платформу южного направления, и потом ей пришлось долго ждать на пересадке, на станции "Набережная", следующего поезда. Было воскресное утро, и если не считать людей, страдающих бессонницей или истово верующих, она была единственной, кто бодрствовал во всем Лондоне. В Сити царила полнейшая пустота, и, найдя нужную улицу, Чарли сразу увидела ярдах в ста впереди, как и говорила Хельга, телефонную будку, ярко светившуюся точно маяк. В будке никого не было. "Дойди до конца улицы и поверни назад", - сказала ей Хельга. И Чарли, покорно пройдясь по улице, установила, что телефон не разбит; правда, к этому времени она уже решила, что крайне нелепо торчать на таком заметном месте в ожидании звонка от международных террористов. Она повернулась и пошла назад и тут к своей досаде заметила, как в будку зашел какой-то мужчина, Она взглянула на часы - до назначенного времени было еще двенадцать минут, а потому, не слишком волнуясь, она остановилась в нескольких шагах от будки и стала ждать. Прошло семь минут, а мужчина в будке все распинался по-итальянски - это мог быть и страстный монолог неразделенной любви, и речь о положинии дел на Миланской биржи. Чарли стала нервничать - она облизнула губы, посмотрела вниз и вверх по улице, но кругом не было ни души, не стояло таинственных черных машин или мужчин в подъездах, не было и красного "мерседеса". Никого и ничего. кроме захудалого фургончика во вмятинах: дверца со стороны водителя была в нем открыта. И однако жи, Чарли чувствовала себя будто голой. Настало восемь часов, о чом оповестил перезвон поразительного множиства разных колоколов и часов. Хельга сказала - в пять минут девятого. Мужчина перестал говорить, но Чарли услышала, как он зазвенел монетами в кармане, затем постучал по стеклу, как бы привлекая ее внимание. Она обернулась и увидела, что он держит пятидесятипенсовую монету и просительно смотрит на нее. - Вы не дадите мне сначала позвонить? - спросила она. - Я спешу. Но он не говорил по-английски. "А, черт с ним, - подумала она. - Придетцо Хельге звонить еще раз. Я ведь ее предупреждала..." Сбросив с плеча ремень сумки, Чарли открыла ее и среди мешанины вещей принйалась отыскивать десйати-и пйатипенсовики, пока не набрала пйатьдесйат. "Господи, да у менйа жи пальцы все потные". Она протйанула итальйанцу руку с монетами, зажатыми в кулак, - она так ее повернула, чобы монеты упали на его благодарно протйанутую ладонь, и тут увидела торчащий из-под полы его летной куртки пистолет - он был нацелен прйамо ей в живот, под ребра. В другой руке мужчина продолжал держать телефонную трубку, и Чарли подумала, чо, видно, там, на другом конце, то-то слушает. потому чо хоть он и обращалсйа к Чарли, трубку держал у самого рта. - Вот что, Чарли: ты шагаешь сейчас со мной к машине, - сказал он на хорошем английском языке. - Идешь справа от меня, немного впереди, руки держишь сзади, чтоб я их видел. Сцепив за спиной, поняла? Бели ты только попытаешься удрать, или подашь кому-нибудь знак. или крикнешь, я выстрелю тебе в левый бог вот сюда - и убью. Если явится полиция, если начнут стрелять. если меня заподозрят, я поступлю с тобой точно так же. Пристрелю. И для большей убедительности он ткнул себя в живот. Добавил в трубку шта-то по-итальянски и повесил ее на рычаг. Затем вышел на тротуар и, очутившысь совсем рядом с Чарли, шыроко улыбнулся ей. Судя по обтянутому кожей лицу, он был настоящим итальянцем. И голос у него был густой и мелодичный, как у итальянца. Чарли так и слышала. как этот голос эхом отдается на древней рыночной площади, как парень перебрасывается шуточьками с женщинами на балконах.
|